Невеста по ошибке - Джуд Деверо

В июне 1794 года вовсю цвели розы и роскошной зеленью радовали глаз газоны, как это бывает только в Англии. В одном из уголков графства Суссекс стоял ничем не примечательный двухэтажный домик, обнесенный невысокой железной изгородью. Дом этот был когда-то частью большого поместья и предназначался для проживания семейства садовника или егеря, однако поместье давно ушло с молотка за долги семейства Мейлсон. В маленьком домике теперь жили Джейкоб Мейлсон и его дочь Бьянка.

В настоящий момент Джейкоб Мейлсон, приземистый толстяк, сидел у холодного камина в гостиной на первом этаже. Нижние пуговицы его жилета были расстегнуты на огромном животе, пиджак небрежно брошен на другое кресло. Его жирные ляжки были туго обтянуты бриджами из тонкого сукна, которые застегивались чуть ниже колен на металлические пряжки. Ноги в хлопковых носках до колен были втиснуты в тонкие кожаные штиблеты. Большой сонный ирландский сеттер подошел к креслу с подголовником, в котором сидел Джейкоб, и тот погладил уши собаки.

Джейкоб успел привыкнуть к простой деревенской жизни. По правде говоря, ему даже нравилось иметь маленький дом, меньшее число слуг и меньше ответственности. Он помнил огромный дом, в котором прошло детство, требовавший, по его мнению, от родителей слишком большой затраты времени и сил. Его же самого теперь вполне устраивало, если при нем были любимые собаки, на обед хороший кусок мяса, а доход позволял содержать конюшни.

Однако это не устраивало его дочь.

Бьянка, стоя перед зеркалом в своей спальне на втором этаже, разглаживала длинное муслиновое платье на своей высокой полной фигуре. Всякий раз, примеряя платье, сшитое по последней французской моде, она испытывала по отношению к французам некоторое презрение. Французские крестьяне восстали против аристократии, и теперь, поскольку слабаки французы не в состоянии усмирить чернь, за это приходилось расплачиваться всему миру. Глядя на Францию, каждая страна начинала тревожиться, что то же самое может произойти и в ней. Во Франции все старались подделаться под простонародье, поэтому носить атлас и шелка практически было запрещено. Последняя мода предписывала носить муслин, коленкор, батист и перкаль.

Бьянка внимательно разглядывала свое отражение в зеркале. Новые модели платьев подходили ей идеально. Но что делать другим женщинам, которых природа — увы! — не наградила такой внешностью, как у нее. Платье имело очень глубокий вырез, почти не скрывавший форму и белизну ее объемистой груди. Сшитое из светло-голубой индийской кисеи, оно было подхвачено под грудью широкой атласной лентой синего цвета и ниспадало до пола, заканчиваясь оборкой, проложенной по подолу. Ее белокурые волосы были стянуты лентой и локонами спускались на обнаженные плечи. У Бьянки было круглое лицо, светло-голубые глаза в тон платью, светлые брови и ресницы, а маленький розовый ротик напоминал бутон розы. Когда Бьянка улыбалась, на левой щеке у нее появлялась крошечная ямка.

Бьянка перешла от зеркала к туалетному столику, который, как почти и все остальное в комнате, был задрапирован нежно-розовым тюлем. Ей нравились пастельные тона.

На туалетном столике лежала большая коробка шоколадных конфет, верхний ряд почти пустовал. Заглянув в коробку, Бьянка наморщила носик. Из-за этой мерзкой французской войны прекратились поставки лучших шоколадных конфет, и теперь приходилось обходиться второсортным английским шоколадом. Бьянка взяла конфетку, потом вторую, и когда доедала четвертую, облизывая пухлые пальчики, в комнату вошла Николь Куртелен.

Второсортный шоколад, слишком простенькая ткань и присутствие Николь явились результатом революции во Франции. Взяв очередную конфету, Бьянка стала наблюдать за молоденькой француженкой, поднимавшей с пола разбросанные Бьянкой платья. Благодаря Николь Бьянка осознала, как великодушны англичане. Когда французов вышвырнули из их собственной страны, англичане приняли их у себя. Правда, большинство французов содержали себя сами. Они даже ввели в Англии такое новшество, как рестораны. Но были среди них и такие, как Николь, у которых не было ни денег, ни родни, ни профессии. Именно по отношению к ним и проявили англичане подлинное великодушие. Одного за другим они разобрали этих бездомных бедолаг по своим домам.

Бьянка отправилась в один из портовых городов на восточном побережье Англии, куда приходили суда с беженцами. Она приехала туда не в самом лучшем настроении. Отец только что сообщил ей, что не сможет больше оплачивать услуги ее личной служанки. Она устроила отцу скандал, а немного погодя вспомнила об эмигрантах. Исполненная сознания долга, она решила помочь несчастным бездомным француженкам, а заодно посмотреть, нельзя ли в порядке благотворительности взять к себе в услужение одну из них.

Увидев Николь, она сразу же поняла, что нашла то, что искала. Это была миниатюрная девушка с черными волосами, убранными под соломенную шляпку, личиком в форме сердечка и огромными карими глазами, опушенными густыми черными ресницами. Во взгляде ее сквозили печаль и отчаяние. Бьянка сразу поняла, что эта девушка по достоинству оценит ее доброту.

Но три месяца спустя Бьянка почти сожалела о том, что взяла Николь. Не потому, что девушка оказалась неумелой. Она была даже слишком умелой. Но порой ее грациозные движения заставляли Бьянку чувствовать себя неуклюжей.

Бьянка снова взглянула в зеркало. Что за абсурдная мысль! Ее фигура была великолепна, величественна — все это говорили. Она бросила на Николь неприязненный взгляд в зеркале и развязала ленту, стягивавшую волосы.

— Мне не нравится, как ты нынче утром уложила мне волосы, — сказала Бьянка, продолжая лакомиться конфетами.

Николь молча подошла к туалетному столику и прикоснулась расческой к довольно жидким волосам Бьянки.

— Вы еще не распечатали письмо от мистера Армстронга, — тихо напомнила девушка. Она говорила почти без акцента, правда, старательно выговаривала каждое слово.

Бьянка махнула рукой:

— Я знаю, о чем он пишет. Хочет узнать, когда я приеду в Америку и выйду за него замуж.

Николь отделила расческой один локон, намотала его на палец.

— Я подумала, что вы захотите назначить дату. Ведь вы собираетесь выйти замуж.

Бьянка закатила глаза:

— Мало же ты знаешь! Впрочем, откуда француженке понимать гордость и тонкие чувства англичан. Клэйтон Армстронг — американец! Разве могу я, будучи родом из пэров Англии, выйти замуж за американца?

Николь аккуратно повязала ленту вокруг головы Бьянки.

— Но разве не было объявлено о вашей помолвке?

Бьянка швырнула на пол бумагу, отделявшую в конфетной коробке один слой конфет от другого, и принялась за следующий слой, выбрав большую конфету с ее любимой карамельной начинкой.

— Мужчины! Кто их поймет? Чтобы выбраться отсюда, — сказала она, обведя жестом тесную комнату, — я должна выйти замуж. Но тот, за кого я выйду замуж, будет гораздо лучше Клэйтона. Я слышала, некоторые поселенцы колоний чуть ли не настоящие джентльмены, вроде этого мистера Джефферсона. А Клэйтон далеко не джентльмен. Известно ли тебе, что он вошел в гостиную прямо в сапогах? Когда я посоветовала ему купить шелковые носки, он расхохотался и сказал, что на хлопковом поле ему нечего делать в шелковых носках. — Бьянка поморщилась. — Хлопок! Он фермер! Грубый, неотесанный американский фермер!