Невеста по ошибке - Джуд Деверо

Джейни достала из сундука «Журнал мод Хейдлдоффа».

— Выбирайте свое оружие, миссис Армстронг, — сказала она, — а я покажу, на что способны мои стальные инструменты — я имею в виду иголки и булавки.

— Ах, Джейни, право же, я не могу, — сказала Николь. Но ее слова звучали как-то неубедительно. Соболья муфта коснулась ее руки, и она подумала, что с удовольствием бы спала, не выпуская ее из рук.

— Не желаю слушать никаких возражений, — заявила Джейни. — А теперь уложи-ка все обратно и приступай к работе. В нашем распоряжении всего какой-то месяц.

Было начало августа 1794 года, когда надраенный небольшой пакетбот вошел в гавань Виргинии. Джейн и Николь, опираясь на поручень по правому борту, с замиранием сердца смотрели на причал, расположившийся на опушке густого леса, и чувствовали себя так, словно их только что освободили из тюрьмы. Всю последнюю неделю путешествия они говорили о свежей пище. Об овощах и фруктах, которые, наверное, успели созреть к этому времени, и о том, с каким наслаждением они будут их есть, разумеется, приправленные свежими сливками или маслом. Джейни мечтала о черной смородине, а Николь просто хотелось увидеть живую зелень, растущую на плодородной почве.

Целыми днями они занимались шитьем, и почти все отрезы роскошных тканей превратились в платья либо для Джейни, либо для Николь. Сейчас на Николь было муслиновое платье с вышитыми на нем крошечными фиалками, подол отделан несколькими рядами фиолетовой ленты. Платье было без рукавов, и она наслаждалась ощущением теплых лучей заходящего солнца на обнаженных руках.

За шитьем женщины разговаривали. Николь предпочитала слушать. Ей не хотелось рассказывать о том, как забрали ее родителей или дедушку. Она рассказала Джейни о своем детстве в фамильном замке, который в ее рассказе был похож на обычный загородный дом, а также о том, как они с дедушкой целый год жили в семье мельника. Джейни очень развеселило, когда Николь принялась со знанием дела рассуждать о качестве помола.

Но чаще всего в роли рассказчика выступала Джейни. Она рассказала о своем детстве на бедной маленькой ферме, расположенной в нескольких милях от Арундел-Холла, как он назывался до Клэйтона. Ей было десять лет, когда родился Клэй, и она возила его на закорках. Во время Войны за независимость Джейни было около восемнадцати лет. Ее отец, как и многие виргинские фермеры, выращивал табак. Когда английский рынок для них закрылся, отец остался не у дел. Несколько лет Джейни прожила с отцом в Филадельфии, а когда отец умер, вернулась в Виргинию, которую всегда считала своим домом.

Она сказала, что по возвращении обнаружила в Арундел-Холле большие изменения. За несколько лет до этого умерли от холеры отец и мать Клэя. Старший брат Клэя, Джеймс, женился на Элизабет Стрэттон, дочери надсмотрщика на плантации Армстронгов. А потом, когда Клэй был в Англии, произошел несчастный случай и Джеймс с Элизабет погибли.

Того маленького мальчика, каким знала Клэя Джейни, уже не было. Вместо него появился самоуверенный, требовательный молодой мужчина, отличавшийся необычайным трудолюбием. В то время как в Виргинии одна за другой разорялись плантации, Арундел-Холл процветал и разрастался.

— Посмотри-ка, — сказала Николь, указывая на воду, — не капитан ли это? — В небольшой гребной шлюпке с одним матросом на веслах сидел грузный мужчина. — Думаю, он направляется вон на то судно.

В нескольких ярдах от пакетбота стоял огромный фрегат с двумя рядами пушек по обоим бортам. Вверх и вниз по широким сходням множество людей тащили грузы. Женщины увидели, как капитан ступил на причал, на несколько минут опередив пакетбот, который все еще медленно входил в гавань. Капитан взобрался по крутым сходням на палубу фрегата и направился в кормовую часть судна.

Женщины находились довольно далеко, и людей на палубе было трудно разглядеть.

— Да это Клэй! — вдруг воскликнула Джейни.

Николь с любопытством всматривалась в мужчину, с которым разговаривал капитан, но на таком расстоянии не могла его разглядеть.

— Откуда ты знаешь? — спросила она.

Джейни рассмеялась. Она была счастлива, что вернулась домой.

— Когда узнаешь Клэя, сама поймешь, — сказала она и вдруг умчалась.

Николь, напрягая зрение и нервно вертя обручальное кольцо на пальце, пыталась разглядеть человека, который стал ее мужем.

— Держи, — сказала Джейни, сунув ей в руку подзорную трубу.

Даже в подзорную трубу человека трудно было разглядеть, однако мужчина, беседовавший с капитаном, сразу бросался в глаза. Одну ногу он поставил на тюк хлопка, другая стояла на палубе. Он наклонился вперед, опершись руками на согнутое колено. Даже согнувшись, он оказался выше капитана. На нем были обтягивающие светло-коричневые брюки и черные кожаные сапоги до колен. На талии черный кожаный ремень шириной в три дюйма. Ворот рубахи был распахнут, рукава засучены до локтей. Правда, лицо невозможно было рассмотреть, однако Николь заметила, что его каштановые волосы стянуты назад и завязаны на затылке.

Опустив подзорную трубу, девушка обернулась к Джейни.

— О Господи, и ты туда же! — взмолилась Джейни. — Слишком часто мне приходилось видеть это выражение на лицах женщин. Совсем не обязательно капитулировать перед мужчиной потому лишь, что он большой и красивый. Он придет в бешенство, когда узнает, что произошло, и если его с самого начала не поставить на место, во всем обвинит тебя.

— Ты никогда не говорила, что он большой и красивый, — улыбнувшись подруге, поддела ее Николь.

— Но о том, что он безобразный, я тоже не говорила. А теперь отправляйся в каюту и жди, потому что, насколько я знаю Клэя, он появится здесь через несколько минут. Я хочу подойти к нему первая, чтобы рассказать, каким негодяем оказался капитан. Ну, быстро!

Николь возвратилась в тесную каюту, с которой ей было грустно расставаться. За последние сорок дней они с Джейни очень подружились.

Дверь распахнулась, и в каюту вошел мужчина, несомненно, Клэйтон Армстронг. Он заполнил все пространство каюты, и Николь показалось, будто она вместе с ним находится в шкафу.

Клэй не стал ждать, когда глаза привыкнут к полутьме. Он видел лишь контуры тела своей жены и привлек ее к себе.

Николь начала было протестовать, но его губы закрыли ей рот, так что ни о каких протестах не могло быть и речи. У него было свежее дыхание и твердые, требовательные, но нежные губы. Николь попыталась оттолкнуть его. Но он еще крепче прижал ее к себе и слегка приподнял. У Николь учащенно забилось сердце.

Армстронг запрокинул ей голову, и она почувствовала, что теряет сознание, тонет, пропадает. Обняв его руками за шею, она привлекла его к себе, чувствуя на щеке его дыхание.

Оставив ее губы, он легонько куснул ее за мочку уха, и у нее подкосились ноги.

Он быстро подхватил ее под колени и взял на руки. Ошеломленная, Николь понимала лишь, что ей хочется продолжения, и снова подставила ему губы.