Ладья - Дэниел О’Мэлли

* * *

Дорогая ты!

Тело, в котором ты сейчас находишься, раньше было моим. Шрам на внутренней стороне левого бедра появился после того, как я в девять лет упала с дерева и проткнула ногу. Пломба в верхней левой восьмерке – результат того, что я четыре года избегала зубного. Но вряд ли тебя слишком волнует прошлое этого тела. Как-никак, я пишу это письмо, чтобы ты прочитала его в будущем. Наверное, тебе интересно, зачем это вообще кому-то понадобилось делать. Ответ на этот вопрос одновременно и простой, и сложный. Простой – потому что я знала, что это необходимо.

Сложный требует чуть больше времени.

Ты знаешь, как зовут тело, в котором ты находишься? Мифани. Мифани Элис Томас. Я бы сказала, что это мое имя, но раз уж теперь в этом теле ты, полагаю, тебе его и носить. Люди часто произносят его неправильно, и мне бы хотелось, чтобы ты знала, как оно должно звучать. Я не разбираюсь в традиционном валлийском произношении, поэтому для меня здесь все просто. Ми-фа-ни. Легче некуда. Сейчас мне даже пришло в голову, что оно хорошо рифмуется с Тиффани.

Прежде чем я введу тебя в курс дела, тебе следует знать еще кое-что. Во-первых, у тебя смертельная аллергия на пчелиные укусы. Если тебя ужалят, и ты не примешь срочных мер – умрешь. Я всегда держу поблизости маленькие шприцы-ручки с эпинефрином, так что и ты обзаведись такой, пока еще не понадобилось. Одну нужно держать в кошельке, одну – в бардачке машины и еще по одной – во всех куртках, которые носишь. Если ужалят, сними колпачок, воткни себе в бедро и вводи. Тогда все будет хорошо. То есть будешь чувствовать себя дерьмово, но не умрешь.

В остальном же у тебя нет никаких диетических ограничений, аллергий, и вообще ты в приличной форме. В роду есть склонность к раку толстой кишки, и тебе следует регулярно проверяться, но пока признаков замечено не было. Ах да, у тебя ужасно болит голова от алкоголя. Хотя, наверное, пока тебе не нужно об этом знать. Тебе и без того есть о чем беспокоиться.

Надеюсь, к тебе попадет мой кошелек со всеми пластиковыми карточками, необходимыми для выживания в нынешнем электронном мире. Водительские права, кредитки, карта Национальной службы здравоохранения, библиотечная карта – все на имя Мифани Томас. Кроме трех. И именно сейчас эти три – важнее всех. Отдельно я спрятала банковскую карту, кредитку и водительское удостоверение на имя Энн Райан – имя, которое с тобой никто не свяжет. Персональный идентификационный номер для всех трех – 230500. Это число и месяц моего рождения и твой возраст на данный момент. Ты же новорожденная! Сейчас я бы посоветовала тебе немедленно снять немного денег со счета Энн Райан, отправиться в гостиницу и заселиться под ее именем.

О следующем, вероятно, ты уже в курсе, потому что если читаешь это, значит, пережила несколько прямых угроз, но все еще находишься в опасности. Только то, что ты не я, еще ни о чем не говорит. Вместе с этим телом ты получила ряд проблем и обязанностей. Найди безопасное место, а потом открывай второе письмо.

Искренне твоя,

Я

Она дрожала под дождем, наблюдая, как расплываются буквы на бумаге. С волос капало, на губах чувствовалась соль, все тело ныло от боли. Стоя в тусклом свете фонарного столба, она всего лишь покопалась в карманах куртки, желая получить хоть какую-нибудь подсказку о том, кто она такая, где находится и что вообще происходит. И нашла во внутреннем кармане два письма. Первый конверт был подписан просто: «Тебе». На втором стояла лишь цифра «2».

Раздраженно покачав головой, она подняла взгляд на мрачное небо – его рассекла молния. Затем порылась в другом кармане и нащупала какой-то увесистый предмет. Вытащив его, рассмотрела узкую продолговатую картонную коробочку – та размокала и теряла свою форму. На сигнатуре был напечатан какой-то длинный химический термин и имя Мифани Томас. Сдавив коробочку пальцами, она поняла, что внутри находится твердый пластмассовый автоинъектор, и сунула ее обратно в карман.

«Значит, это я и есть, – горько подумала она. – Мне не дано даже не знать свое имя. Не дано начать новую жизнь. Кем бы ни была эта Мифани Томас, ей удалось втянуть меня в кучу неприятностей».

Фыркнув, она утерла нос рукавом. Осмотрелась вокруг. Это был какой-то парк. Ивы тянули к земле свои длинные ветви, окружая поляну, а она стояла в месте, которое когда-то было лужайкой, но теперь стремительно превращалось в грязную рытвину. Наконец набравшись решимости, она вытянула ноги из трясины и осторожно перешагнула через кольцо сосредоточенных вокруг нее тел. Все они лежали неподвижно, и все были в латексных перчатках.

К тому моменту, когда парк остался позади, она промокла насквозь и теперь шла, обхватив себя руками. Помня о предупреждении из письма, она шла осторожно и выглядывала, не затаился ли среди деревьев кто-нибудь, кто собирается на нее напасть. В небе прогремел гром, заставив ее вздрогнуть. Тропинка вывела ее из парка, и она осмотрела открывшуюся картину. Парк, очевидно, находился посреди какого-то жилого района – перед ней предстал ряд домов в викторианском стиле. Они выглядели вполне симпатично, мрачно подумала она, но оценивать их сейчас подробнее не было настроения. Ни в одном из окон свет не горел, а снаружи дул холодный ветер. Но она, зажмурившись, дошла до конца тропинки и оттуда смогла различить неоновое свечение, говорившее о близости какого-то торгового центра. Она вздохнула с облегчением и, зажав руки под мышками, чтобы те перестали трястись, двинулась в его направлении.

Посещение банкомата и звонок из довольно потрепанной телефонной будки – и она уже сидела в такси, которое везло ее в пятизвездочную гостиницу. Несколько раз она оглянулась, проверяя, нет ли за ней слежки, и даже попросила водителя сделать пару разворотов на сто восемьдесят градусов. Ничего подозрительного при этом не произошло – только таксист пару раз лукаво посмотрел на нее в зеркало. Когда они наконец доехали до гостиницы, она пробормотала что-то о парне, который ее преследовал, и водитель, заглянув ей в глаза, понимающе кивнул. Студенты, которые изучали гостиничное дело и в ночную смену исполняли обязанности швейцаров, соответствовали своей подготовке, а потому и глазом не моргнули, распахнув дверь перед промокшей насквозь женщиной. Она прошла по великолепному фойе, оставив на плитке мокрые следы.

Безупречно одетый и причесанный администратор (в три часа утра! Что за чудовищным роботом была эта женщина?) вежливо подавила зевок и едва заметно расширила глаза, когда посетительница, неуверенно представившаяся как Энн Райан, заселилась без бронирования и без багажа. Мальчик-посыльный почти засыпал на ходу, но все же смог проводить ее в номер и открыть дверь с помощью карточки-ключа. Она не позаботилась о том, чтобы дать ему чаевых, но предположила, что ее растрепанный внешний вид давал основания ей это простить.