Исчезнувший фрегат - Хэммонд Иннес

* * *

«Старинный деревянный корабль. В этом я уверен. Мачты отсутствуют. Лишь пеньки, покрытые льдом. И рулевой, примерзший к штурвалу. Призрак человека и призрак корабля, и все под белым одеялом. А потом все исчезло…»

Таковы были последние строчки, записанные гляциологом, которого нашли на дрейфующей льдине в море Уэдделла, строчки, приподнявшие завесу тайны над страшной историей, сокрытой от остального мира льдами и штормами Антарктики.

У загадочного шотландца Айана Уорда достало дерзости и храбрости, чтобы выяснить правдивость роковых слов погибшего исследователя. Его подозрительное богатство вызывает вопросы у остальных, но это не помешало смельчаку приобрести ржавеющее судно под названием «Айсвик» и, подняв над ним парус, выйти из порта Пунта-Аренас в ледяную неизвестность…

Мог ли корабль уцелеть, простояв столетие затертым во льдах? Удастся ли разгадать эту темную зловещую тайну, похороненную в замороженных пустынях Антарктики?..

Январь укрыл Восточную Англию[1] белой пеленой. Снегопад продолжался, устилая мелкой крупой плоскость аэродрома, ангары со свисающими с крыш сосульками, и лишь расчищенная взлетно-посадочная полоса черной линией рассекала скованную морозом заснеженную округу. Отапливаемое помещение гауптвахты я посетил последним. Доски под окошком дежурного были поражены сырой гнилью, дверные притолоки источены червями, сами двери также подгнили внизу. Сделав отметку в планшете, я на минуту задержался, просматривая все свои записи.

Сопровождавший меня при обходе столовых и казарм старший сержант вернулся, поговорив с кем-то по телефону.

— Полковник приглашает вас выпить с ним перед вашим отъездом.

Я ничего ему не ответил, сосредоточившись на своих рабочих заметках, перепроверяя, ничего ли не упустил. Двадцать три страницы записей, а завтра я должен буду подвести общий итог, написать отчет и, разумеется, составить смету. Эта старая военно-воздушная база была в основном построена в годы войны, необработанную древесину дверей и окон латаных-перелатаных казарм защищал лишь слой краски. Были также бараки, стены которых уже начали превращаться в труху. Работы здесь был непочатый край, и от моих расчетов зависело, возьмет ли «Петт и Полдис» этот подряд и получит ли от него прибыль. Кроме того, это моя первая крупная экспертиза после того, как у компании сменился владелец.

Я закрыл планшет. Сержант повторил приглашение, и я поинтересовался, почему полковник? Я и раньше работал с базами Королевских военно-воздушных сил, и мою деятельность всегда контролировал подполковник, и ни разу полковник, начальник авиабазы.

— Не могу знать, сэр.

Он глянул на часы, стоявшие на столе.

— Он ждет вас в офицерской столовой. Так что, если вы закончили, я вас провожу.

Был уже второй час, и ни малейшего потепления, когда мы шли по обледенелой дороге, мимо вахты, где охранники, спасаясь от холода, набились в свою застекленную будку. Морозный ветер приносил оглушительный рокот прогреваемых двигателей, выдыхаемый нами воздух превращался в облака пара. Грейт-Уз[2], должно быть, сегодня подмерзнет вдоль берегов до самого Кингс-Линна[3], и моя маленькая яхта, пришвартованная в одной из проток солончаков в Блейкни[4], окажется вмороженной в лед.

Полковник, высокий темноволосый мужчина с орлиным носом на иссеченном грубыми морщинами лице, ожидал меня в баре. С ним также были подполковник и майор, но он меня им не представил, и они удалились сразу же, когда полковник спросил меня, что я буду пить. Я попросил виски с имбирным вином.

— Знаете толк, — кивнул он. — А у меня сегодня полет.

Сам он пил апельсиновый сок. В баре царил сумрак, включили свет. Как только мне вручили выпивку, он повел меня к столику в дальнем углу зала.

— Я полагаю, вы немало знаете о кораблях. О деревянных кораблях.

Он указал на стул, предлагая присесть.

— Вы имеете в виду парусники?

Он утвердительно кивнул. Я сказал, что мне приходилось бывать на некоторых.

— То были учебные парусные суда.

Благодатное тепло достигло моего желудка.

— Кроме того, у меня есть собственная лодка. Деревянная, не из стекловолокна. А что?

— Старинные корабли, — продолжил он, не отвечая на мой вопрос. — Оснащенные прямыми парусами.

Он расстегнул карман форменной куртки и вынул несколько сложенных листков.

— Год назад в это же время я был на Фолклендских островах[5].

Полковник помолчал, глядя в бумаги. Его мысли, по-видимому, блуждали в прошлом.

— Странное место, — пробормотал он. — Самое необычное из всех, где мне доводилось нести службу.

Он поднял голову, снова устремив на меня взгляд.

— Как вы полагаете, сколько времени может просуществовать деревянное судно в Антарктике, в тех холодных условиях?

— Не знаю, — ответил я. — Зависит от множества факторов: от вида древесины, из которой построен корпус, ее состояния, от широты, о которой идет речь, от перепада температур. Кроме того, — прибавил я, — нужно знать, сколько месяцев в году древесина подвергается воздействию мороза и особенно погружена она в воду постоянно или нет. Если к ней имел доступ воздух…

Я замолчал в нерешительности, пытаясь угадать ход его мыслей.

— Слишком много неизвестных. Нельзя ничего утверждать, не зная всех обстоятельств.

Кивнув головой, он раскрыл сложенные листки и разгладил их на колене.

Это были фотокопии чего-то, подобного страницам из записной книжки, чрезвычайно измятым и исписанным торопливым почерком, разобрать который со своего места я был не в состоянии.

— Вы ведете речь об останках кораблей, все еще находящихся в районе Фолклендских островов. Я правильно вас понимаю?

Один из руководителей нашей фирмы ездил туда, когда пароход «Великобритания» готовили к длительному буксированию назад в Бристоль, в старый сухой док, где судно было построено. Он демонстрировал снимки, сделанные им в командировке, и, поскольку консервация древесины по-прежнему является основной специализацией компании, на слайдах было много поврежденных и брошенных судов, снятых крупным планом, встреченных им в районе островов.