Суррогатная мать - Сьюзен Спиндлер

Рут устраивала в Сохо вечеринку для актеров и съемочной группы сериала “Боль”, над которым она работала последние пять лет. Сначала камерный, подпольный кинозал, один из тех, что занимают помещения бывших конюшен, затем с дождливой улицы, вниз по узкой грязной лестнице – в ярко освещенный бар. Потайной, зато уютный. Повсюду смех, и джин льется рекой. В дамской комнате она накрасила губы и нарумянила щеки, набросила огненно-красный шарф, чтобы подчеркнуть темное пальто, и примерила теплую, понимающую улыбку хозяйки вечера. Ей нравились такие мероприятия. Ожидалось пятьдесят-шестьдесят гостей: актеры, монтажеры, техники – довольно неплохо для октябрьского дождливого вторника. Все собрались, чтобы отметить конец съемок и проводить сериал в непредсказуемый мир критиков и рейтингов. В такие вечера урезанный бюджет, переработки и громкие споры уходят в прошлое, и остается лишь рефлекторная близость между членами команды.

Рут общалась с гостями, обнималась, смеялась и сплетничала, пока не пришло время начинать показ. Она взошла на небольшую сцену, подняла бокал и выждала, пока толпа утихнет. Затем сказала собравшимся, что все они отлично поработали: им удалось создать нечто потрясающее и актуальное.

– Сейчас мы посмотрим первую серию, но сначала давайте выпьем за “Боль”! За нас! Спасибо большое, я так вами горжусь!

Громкие аплодисменты, толпа устремилась в кинозал. В обрывках разговора Рут услышала свое имя:

– Я ее просто обожаю!.. Чувствуется, что тебя ценят, такое сейчас редко встретишь…

– И не говори…

Рут приятно удивилась, ей эти слова польстили. Она замедлила шаг и прислушалась.

– …не лезет в работу режиссеров и сценаристов, реально борется за проекты и всегда рядом, если пахнет жареным… Обычно от руководителей лучше держаться подальше…

– …да, идейная, но такая веселая! А эти ее истории – обхохочешься!..

– …уже столько лет работает…

Голос притих, но она расслышала.

– Под пятьдесят, наверное.

– Да нет, больше… Мы когда-то снимали с ней первую серию “Несчастного случая”, давно дело было…

– …когда-то была само очарование: длинные волосы, а глаза – ну прямо итальяночка… даже сейчас фигура о-го-го, правда…

– …годы никого не щадят, нам тоже достанется… Эх, повернуть бы время вспять…

– Да уж, но она ведь не в твоем вкусе?

Рут задрала подбородок и поспешила пройти мимо, проклиная себя за тщеславие. Она прекрасно понимала, о чем они говорили. Она помнила тот момент, когда впервые заметила перемену: четыре года назад в центре Лондона они с Лорен остановились купить кофе с тележки. Бариста, двое юношей лет двадцати пяти, окинули взглядом ее старшую дочь – фигуристую, в самом соку – и тут же принялись заигрывать. Рут хотела поддержать шутливую беседу, улыбалась и посмеивалась, но они не обращали на нее никакого внимания, будто ее и не было. За тридцать с лишним лет она привыкла к своей привлекательности, которая вдруг исчезла: и в Рут что-то угасло. В темно-каштановых волосах появились серебристые прожилки, и она стала делать хвост. Кожа потеряла эластичность и обвисла, как сырое тесто, обтягивая кости лица – ежемесячные гормональные всплески перестали ее омолаживать. Цветок навсегда увял. Не менопауза, а конец, финиш. Она это осознала, и осознание к ней пришло неожиданно.

Рут тряхнула головой, отгоняя плохие мысли, и постаралась вернуть самообладание. В центре зала нашлось свободное место, рядом с Беллой – под пятьдесят, глубокое декольте, блондинка и все еще эффектная. Они вместе работали на Би-би-си, а шесть лет назад основали продюсерскую компанию “Морраб филмз”, небольшую, но достаточно известную тремя успешными сериалами.

Белла взяла Рут за руку и прошептала:

– Отличная речь, дорогая. Ты молодец. Как же долго мы к этому шли, да?

Началась вступительная заставка: заиграла музыка, маленькая девочка бежит по темному коридору, плача и спотыкаясь. В кадре появляется взрослый, видны только его руки. Он поднимает девочку, выводя ее из поля зрения: неизвестно, спасена ли она или в опасности. Приглушенные крики – и тишина. Потребовались недели монтажа, чтобы получилась конфетка: заставка цепляет, хочется узнать, что же будет дальше. “Боль” – это история о похищении и смене личностей, основанная на реальных событиях, которые потрясли Рут. Об этом было просто необходимо рассказать, но из-за череды юридических трудностей производство и выпуск затянулись, а Рут в душе начала переживать, что они упустят момент. В прошлом году серьезные, смелые драматические сериалы, подобные этому, пользовались большой популярностью у аудитории, но похоже, что в этом году зрителей интересуют только фэнтези и эскапизм. Если бы “Боль” провалился, у компании были бы большие неприятности: они рассчитывали, что второму сезону дадут зеленый свет. Хотя возможно, что Рут просто принимала все эти проблемы близко к сердцу – полтора года работы по вечерам и в выходные давали о себе знать.

Она устроилась поудобнее в большом велюровом кресле и позволила себе немного помечтать о том, что было бы, если б она выбралась из этой бесконечной круговерти. У нее чудесная работа – безумная смесь из актерского мастерства, различных манипуляций, управления толпой и разрешения конфликтов – чудесная, только вот нервов не щадит. Каково это – бросить все и пожить для себя? Рут вздохнула. Если б только выплаты по ипотеке не зависели от ее дохода, и ей бы не пришлось пахать как про́клятой в ближайшие три месяца, чтобы “Морраб филмз” осталась на плаву…

Рут не заметила, когда телефон в кармане завибрировал в первый раз. Второй звонок проигнорировала – и третий. Только ощутив короткую пульсацию смс, она прикрыла телефон полой пальто и посмотрела на экран. Сообщение от Дэна:

Резкая боль скрутила живот – Рут нагнулась вперед и обхватила его руками. Взяв пальто и сумочку, она наклонилась к Белле и прошептала:

– У Лорен опять выкидыш, надо бежать.

– Конечно-конечно! – Белла сжала ее руку. – Передай ей мои соболезнования.

– Сможешь поблагодарить всех за меня в конце?

Белла кивнула.

Пока Рут, извиняясь, протискивалась к выходу, ее телефон снова завибрировал.

– Адам?.. Знаю, Дэн мне тоже написал… Да, просто ужасно. Четырнадцать с половиной недель, как же так… Нет, на метро быстрее. Встретимся там.

* * *

Шел проливной дождь, поезд все время останавливался, но Рут была рада оказаться среди незнакомцев, в залитом неоновым светом вагоне, где ей не нужно было ни с кем общаться. Как только она вышла на станцию, ветер вывернул зонт наизнанку, обнажив металлический каркас. По пути в больницу одежда промокла насквозь. Открывая двери гинекологического отделения, Рут вспомнила все мрачные паломничества в этот уголок Южного Лондона, которые им с Адамом пришлось совершить, чтобы оплакать смерть шести нерожденных внуков. Она зашла в туалет, отжала над раковиной мокрые волосы и посмотрела в зеркало: кроваво-красный шарф казался жестокой насмешкой – она сняла его и затолкала в сумочку.