Ведьмин путь - Дарья Гущина

Всякий путь, если только он ведет к нашим мечтам,

есть путь магический.

Пауло Коэльо «Дневник мага»

...Её считали сумасшедшей. Называли безумной. Смеялись, раз она считала себя другой. А она и была другой. Все ведьмы – как ведьмы, говорила она про себя с гордостью, а я – ключ. Ключ к забытой сакральной тайне.

И слава богу, что забытой.

Ведьма стояла, устало привалившись к стене дома. Ночной туман, жесткая кирпичная кладка, первый зимний холод – и первый снег невесомой периной на разбитой мостовой. Очень ранний снег – октябрь едва ступил на порог осени.

И придет время, когда всё будет так же. И те, кто несёт на своих крыльях ранний холод, пойдут по следу.

И сойдутся пути-дороги, и ключ вернется в город. Перебрав окровавленные лохмотья плаща, ведьма крепко сжала в ладони амулет. Нет, она не ключ. А ключница. Хранительница врат в тайное убежище стародавних ведьм. В убежище, где они скрывались от средневековых гонений, где хранили знания и артефакты, где учили и учились. Одну ведьму убьешь – потом три родятся, да без знаний они пшик. И ведьма берегла ключи к самому главному.

Она знала, почему еще хранилище спрятали. Не только из-за знаний. И понимала, что нет ничего вечного, и до здешних тайн захотят добраться.

Да не смогут. Сейчас не смогли, и после не получится.

Вынув ключ из-за пазухи, ведьма прошептала наговор.

Время смерти – время завещаний. Для той, что придет следом. Войдет в город. Увидит. Почует. Узнает. Поймет. И сможет взять ключ.

Она будет такой же. Другой.

Артефакт упал на мостовую, и ведьма устало сползла по стене. Съежилась, обняла израненные колени. Кровь на свежем снегу. Холод по всему телу. Невесомое спокойствие в душе.

Они будут приходить, одна за другой. Притягиваться. И умирать. Одна за другой. Не первые, не последние. Но кто-то сможет выстоять. И не позволит тайне раскрыться. Кто-то, кто... да, сначала – увидит. А после...

Ведьма улыбнулась.

До свидания.

Основное неписаное правило ведьмовства гласит:

«Делай не то, что хочешь, а то, что я тебе говорю».

Терри Пратчетт «Ведьмы за границей»

Работа не ладилась.

Я угрюмо посмотрела на разложенные заготовки амулетов. Соберись, пошепчи заговоры, прикрепи застежки, начерти охранные символы, сбрызни кровью того, кому предназначается, и всё, дел – на полчаса. Но – не ладилось. С самого утра. Амулеты валились из рук, архивные записи, которые надо было изучить, законспектировать и оцифровать или перепечатать, рассыпались по полу... Крокодил не ловился. Кокос тоже не рос. И, призналась я себе, уже не первый день. А последние три года. С тех самых пор, как я вляпалась в нехорошую историю, и меня лишили главного – ведьминой силы.

Напоминая, заныла старая рана. На правом локтевом сгибе – там, где у каждой приличной светлой ведьмы искрился под кожей, вырабатывая магию, «уголь», у меня теперь темнел непроходящий синяк и кривой шрам «снежинкой», припорошенный искрящейся «золой» – жалкими каплями былой мощи. Их хватало для зарядки амулетов – или нечисть в темной подворотне припугнуть. Но вот для полноценной ведьминой жизни и работы...

Надо погулять. Развеяться. И опять попробовать забыть. Хотя бы на час.

Одевшись потеплее, я вышла на улицу, окунувшись в странную атмосферу зимней осени – или осенней зимы. Снег на зеленой траве и пожухших цветах. Обманчиво яркое солнце, бездумно голубое небо – и влажный морозец в стоячем воздухе, облачка пара от горячего дыхания. Под ногами – свежий снег вперемешку с желтой и зеленой листвой. Деревья и кусты, только начинающие желтеть, клонились к земле под тяжестью сырых листьев и снежных комьев. Внезапная зима в конце бабьего лета. Сумасбродная выходка сибирской природы. Странное, но отвлечение.

В вечернем сумраке лениво трепыхались мелкие снежинки. Я шла то тихими дворами, то оживленно мигающими и сигналящими улицами. Незаметная тень. Одна из тысяч прохожих. Темные джинсы, черная куртка с капюшоном, надвинутым на глаза, руки в карманах. Днем я худо-бедно с собой справлялась, но когда наступал вечер...

Парк пустовал. По прежде ухоженным аллеям – словно ураган прошелся. Снежный. Сломанные ветки на земле, нелепо скрюченные и согнутые стволы, россыпь зелено-красно-золотых листьев на свежих сугробах. Обходя внезапные препятствия, я неспешно шла к пруду. Сейчас там точно не должно никого быть...

Но кто-то был.

Я не дошла до берега десяти шагов и, споткнувшись о сломанную ветку, остановилась. Присмотрелась и юркнула за рябину, но поздно.

– Злата, иди сюда! – раздалось повелительное.

Если сама Верховная ведьма пришла по мою душу – дело дрянь... Я неловко перепрыгнула через ветку и неохотно пошла по тропе к пруду. По подмерзшей и заснеженной поверхности с недовольными криками прыгали утки, охотясь за кусочками хлеба.

Я невольно ухмыльнулась. Поразительно. Верховная ведьма отставила в сторону свои бесконечные дела и кормит уток... Длинное ярко-красное пальто, синие сапоги, перчатки и шарф, фиолетовая сумка и шляпка на светлых кудрях. Она всегда одевалась броско, попугаисто, выходя в «мир людей». Чем ярче выглядишь – тем меньше подозрений вызываешь, говорила она часто. На тебя посмотрят, посмеются, но так и не догадаются, кто прячется за яркими масками.

– Добрый вечер, Надежда Васильевна.

– Не ври, – отозвалась она, отряхивая перчатки.

– С вами я честна всегда – для вас-то вечер добрый, – я пожала плечами.

Она усмехнулась и достала из сумки очередную булочку. Я с тоской огляделась, мечтая скрыться, и поскорее, но... Вокруг пруда – кольцо пламенеющих рябин, среди них – пять заснеженных тропок... И никаких шансов сбежать.

– Ну? – спросила Верховная, кроша сдобу. Утки оживленно загалдели, толкаясь у берега. – Не спросишь, зачем я пришла?

– Соскучились? – предположила я мрачно.

– Нашла тебе подходящее дело.

– Правда? – «удивилась» я. – Опять амулеты?

– Нет, – синие глаза посмотрели на меня прямо и серьезно. – Поедешь в командировку и кое-что разведаешь.

– Разгребая очередные залежи ценного информационного хлама?

– Прекрати паясничать и отнесись к моему предложению серьезно, – Надежда Васильевна снова отряхнула перчатки и повернулась ко мне.

Мы с ней одного роста, одной худощавой комплекции, но она подавляла. Повелительным взглядом. И силой, с кровью струящейся по венам и вспыхивающей на левом локтевом сгибе не просто темным «углем», но мощным Пламенем, подвластным лишь Верховным ведьмам.