Город Солнца. Стопа бога - Евгений Рудашевский

* * *

Салли запутался. Не понимал, что удерживает его в Ауровиле: страх, желание отомстить или слепое отчаяние. Прошло почти семь лет. Две тысячи четыреста сорок восемь дней непрестанного ожидания, каждый из которых был старательно перечёркнут красным маркером на календаре – навсегда и безрезультатно вымаран из его, Салли, жизни.

Он мог сбежать. Первое время за ним следили – назойливо, неотступно. Проверяли каждый его шаг. Салли даже в магазин ходил под надзором. В городке работали подставные охранники, уборщики, продавцы. На деревьях висели скрытые камеры, телефоны прослушивались. Но за последние годы всё как-то успокоилось. Никаких звонков, никаких допросов. Из всех скрытых надзирателей в Ауровиле остался Баникантха, который, как и Салли, теперь работал в Гостевом центре. Ничто не мешало тайком собрать вещи и улететь куда-нибудь подальше – спрятаться в глуши и там начать новую жизнь. Но Салли остался на месте.

– Пора запускать, – не повернув головы, сказал Баникантха.

Одетый в хлопковые чёрные брюки и синюю долгополую рубашку, индиец стоял возле окна. Смотрел вниз, на собравшихся у кафе туристов, и сочно жевал неизменную бетелевую жвачку. Омерзительная и не самая здоровая привычка.

– Рано, – глухо ответил Салли.

Баникантха сплюнул из окна густой бордовой слюной. Проследил за тем, как она пролилась на цветочную клумбу, и с игривой интонацией заметил:

– Люди ждут.

Салли с отвращением отвернулся. Научился сдерживать себя. Раньше кричал на индийца, угрожал ему. А теперь знал, что Баникантху ничем не пронять. Что бы ни происходило, тот оставался невозмутим. Только начинал активнее жевать жвачку и чаще сплёвывать, что ещё больше злило Салли.

Без двадцати два. Индиец был прав, двери следовало открыть, но Салли не торопился. Прошёлся по офису, окинул взглядом его скупую обстановку: три простеньких стола, белые пластиковые стулья, крапчатые шторы на окнах, два шкафа из дешёвой древесины и, конечно, большой календарь с портретом Мирры Альфассы, основательницы Ауровиля.

«Город рассвета». «Обитель надежды». Первое здание здесь возвели в середине шестидесятых. Мирра Альфасса, ученица йога Шри Ауробиндо, которую чаще называли просто Мать, тогда заявила, что Ауровиль – «последняя надежда на спасение от надвигающейся катастрофы». Она установила в своём городке равенство людей вне зависимости от цвета кожи, веры и убеждений, и сюда действительно устремились поселенцы со всего мира – те из них, кто хотел принять участие в одобренном индийским правительством эксперименте по созданию идеального города.

«Ауровиль – убежище для тех, кто хочет двигаться навстречу знанию, миру и единству». «Ауровиль должен стать всемирным городом, где мужчины и женщины всех стран смогут жить в гармонии». «В Ауровиле нет законов, налогов, полиции. Только совместная работа и совместное развитие. Бесплатные еда, образование и возможность совершенствоваться в любом из выбранных направлений». Салли заучил эти отрывки из книг Альфассы, часто повторял их новичкам – тем, кто приехал в Ауровиль из любопытства, и тем, кто задумал остаться здесь навсегда. Её книги продавались по всему городку: поучения, катехизисы, сборники цитат и отдельные манифесты. Альфасса объясняла своим последователям, как правильно питаться, заниматься йогой, воспитывать детей, думать, расслабляться…

– Чёртовы сектанты, – скривился Салли и достал из стола список хостелов. – Запускай!

Баникантха не отреагировал. Он никогда не спешил выполнять поручения, и Салли к этому привык. Они с индийцем так и жили – в упрямом молчаливом соперничестве, будто не могли определить, кто из них главный.

Салли начал без необходимости просматривать другие папки. Среди них была красная – с бланками для тех, кто хотел стать постоянным жителем Ауровиля. Ни одного бланка за последние четыре месяца Салли не использовал. Теперь сюда приезжали только туристы. Когда-то в Ауровиле ютились американские, немецкие, французские хиппи и прочие «дети цветов», а теперь на две тысячи жителей тут едва ли сотни три белокожих, из которых бóльшая часть переехала в Индию ещё в девяностые. В основном женщины лет пятидесяти. Из молодых – только те, кто здесь же и родился. Остальные – индийцы. Этих тут предостаточно. И молодых, и старых.

Мягко щёлкнул дверной затвор. Баникантха наконец открыл дверь. Новички один за другим вошли внутрь. Неуверенно осмотрелись – наверняка ждали, что Салли им улыбнётся или как-то иначе проявит радушие. Но Салли уже давно не улыбался приезжим.

Девять человек с рюкзаками и чемоданами. Негусто. Их перешёптывание заглушал лёгкий гул потолочных вентиляторов и двух системных блоков. Баникантха сел за ближайший стол, а его место возле окна тут же занял один из новичков – уселся на подоконник и со скучающим видом уставился в пол. «Ещё один умник. Как будто стульев мало».

– Добро пожаловать. – Салли провёл платком по влажной шее. Днём жара становилась невыносимой.

Когда все расселись, Салли без предисловий перешёл к рассказу о том, как устроена работа Гостевого центра и всех учреждений, расположенных на его территории. Затем торопливо, толком ни на кого не глядя, начал перечислять общие правила поведения в Ауровиле:

– Ничего не давайте попрошайкам. От них потом не отделаться, будут съезжаться сюда толпами, а нам этого не надо. Старайтесь обращаться только к тем массажистам и учителям йоги, которые официально работают в наших терапевтических центрах, иначе рискуете нарваться на проходимцев. Любые виды наркотиков в Ауровиле запрещены. Алкоголь здесь также не приветствуется, и приобрести его на территории городка вы не сможете.

Монотонное повторение одних и тех же слов. Салли иногда развлекался – пробовал попутно, не прерывая речь, решать про себя задачки на умножение или деление. Углубившись в подсчёты, потом вздрагивал и с привычным удовлетворением признавался себе, что продолжает связно и последовательно перечислять неизменные пункты.

– Некоторые из местных индийцев, в том числе дети, предлагают сомнительные услуги. Настоятельно рекомендуем воздерживаться от них.

Салли без интереса осмотрел новичков. Кажется, их забавляли его нотации. Семеро белых и двое темнокожих. Все в лёгкой европейской одежде. Мужчины и женщины.