Игла в сердце - Инна Бачинская

…Ее разбудила музыка. Она прислушалась. Чья-то неторопливая рука перебирала клавиши фортепьяно в гостиной. Мелодии не было, просто неровные слабые звуки. В спальне горел ночник — тусклый голубой овал лежал на белом коврике у кровати. Она отбросила одеяло, спустила ноги и почувствовала мягкий ворс. Показалось? От напряжения звенело в ушах. Она сглотнула и перевела дух. Конечно, показалось. Расшалились нервы, таблетки не помогают, нужно менять доктора.

Она уговаривала себя и успокаивала, испытывая тоску и тревогу, понимая, что не показалось, а если все-таки показалось, то она сошла с ума. Володя считает ее истеричкой, так и сказал: «Истеричка!» Он не верит, что она по ночам слышит музыку. Говорит: «А голосов не слышишь?» — и так смотрит…

Музыка послышалась снова. Мягкие вкрадчивые звуки. Она вскочила с кровати и бросилась из спальни. В гостиной было светло от луны, на полу лежали черные тени — переплеты оконных рам. Крышка пианино была поднята — резко бросались в глаза черные и белые клавиши, — табурет отодвинут. Большая фотография, ее любимая — они с Володей на лыжном курорте в Зальцбурге, она в белом костюме, Володя в голубом, с лыжами на плече, радостные, смеющиеся, счастливые, — лежала на полу изображением вниз. Шторы были раздернуты, хотя она лично каждый вечер проверяет, чтобы их задергивали на ночь. Или задергивает сама. Она застыла на пороге и прислушалась. Этот, кем бы он ни был, еще здесь. Он не мог уйти, она услышала бы, как закрылась дверь. В доме стояла тишина. За окном была ночь и светила луна. Зияла чернотой распахнутая дверь в кабинет Володи.

— Эй, ты! — вдруг закричала она, до боли сжимая кулаки. — Пошел вон! Ненавижу! Что тебе надо? Сволочь! Подонок!

Она кричала и топала ногами, вне себя от злобы, тоски и гнева. В гостиной стало темнее — луна скрылась за тучей. Она сделала несколько шагов, намереваясь поднять фотографию, и вдруг почувствовала, что скользит; задохнулась от ужаса, взмахнула руками, пытаясь удержаться, и упала — рухнула как подкошенная, почувствовав под собой мокрое и холодное… Кровь!

Она сидела на полу, рассматривая собственные руки, пытаясь оттереть их о ночную рубашку.

— Господи! — взмолилась. — Не мучай меня! Что тебе надо? Зачем?

Ей показалось, что в глубине квартиры захлопнулась дверь; она закричала — тонко, пронзительно, спрятала лицо в ладонях и потеряла сознание…

Номер гостиницы, не самой богатой, но вполне приличной. Маленький островок, за которым враждебный мир, и только здесь они могут быть вместе. На пару часов всего. Пара часов любви, ласки, обмена мыслями и откровениями. Голова женщины лежит на плече мужчины.

— Твои волосы так пахнут… — бормочет он. — Я скучаю по тебе, ты мне снишься. Ты мое наваждение…

— Мы сейчас почти не видимся, я тоже скучаю. Ты говорил, что придумаешь что-нибудь…

— Я все время об этом думаю. Нужно подождать, ты же сама понимаешь…

— Понимаю, но я устала… Если бы ты знал, как я устала!

— Потерпи немного. Я люблю тебя. Ты мое чудо нежданное-негаданное.

— Это ты мое чудо! Я тоже тебя люблю. Поскорей бы. Мне так одиноко, лежу ночью и думаю, вспоминаю… — она прижимается к мужчине, смеется. — Щекотно! Ты дышишь мне в волосы!

Он дует ей в волосы, она зажмуривается.

— Перестань! А то я улечу.

— Не улетишь, я тебя держу.

— Держи крепче, — она вздыхает. — Когда же? Я устала ждать, ты говорил…

— У нас все будет! — перебивает мужчина. — Нужно только подождать, я что-нибудь придумаю. Ты мне веришь? Главное — верь мне.

— Верю. Но… хотелось бы побыстрее.

— Несмотря ни на что, мы вместе, и это главное. Ты это понимаешь? — Он наливает в бокалы на тумбочке шампанское, протягивает один ей. Они пьют, глядя друг дружке в глаза. — Иди ко мне! — Мужчина отбрасывает простыню, прижимает ее к себе. — Ты моя девочка, — шепчет он, — ты сводишь меня с ума, ты снишься мне каждую ночь… Какая ты красивая! — Он проводит рукой по ее груди, целует мелкими поцелуями ее лицо, впивается в губы. — Я хочу тебя! Иди ко мне…

Дыхание его хрипло, ноздри раздуваются, глаза налиты кровью. Они сцепились взглядами, он напоминает ей дикого зверя; голова идет кругом от его рук, от шампанского, от запаха его тела…

…Он смотрит на часы. Осторожно снимает ее голову со своего плеча.

— Уже? — Она старается не выказать обиды и разочарования. Очень старается. — Тебе пора?

— Пора, — голос у него виноватый. — Честное слово… Я должен бежать.

— Когда теперь?

— Понимаешь, тут такое дело… — Он запинается и отводит взгляд. — Некоторое время мы не должны видеться. Временно.

— Почему? — Она приподнимается на локте, вглядываясь в его лицо.

— Поверь мне, так будет лучше. Я не могу сказать всего… Просто поверь мне. Это ненадолго. Честное слово.

— Ненадолго… На сколько? — Она ненавидит себя за настойчивость. Она понимает, что ему нелегко. Но не нужно бы ему отводить взгляд…

— На пару месяцев всего. Может, немного больше. Пожалуйста, ни о чем не спрашивай. — Он не смотрит на нее.

— Я позвоню? — говорит она, по-прежнему пристально глядя на него.

— Не нужно. — Он одевается, по-прежнему не глядя на нее. Она наблюдает за ним, сидя в кровати, подложив под себя подушки, обхватив руками коленки. Нагая. У нее красивое тело… — Я сам позвоню. Не обижайся, малыш, ладно? Ты же знаешь мои обстоятельства. Идиотская ситуация! — Похоже, он спешит, движения его неровны, он роняет на пол рубаху.

— Знаю. Но ты ведь говорил…

— Сейчас не время, поверь. Все будет хорошо.

Он целует ее в лоб и поспешно выходит из гостиничного номера. Не выходит — выскакивает! Женщина остается одна; все так же неподвижна, все так же обхватив руками коленки, она бессмысленно смотрит на захлопнувшуюся дверь. Переводит взгляд на прикроватную тумбочку, где лежит конверт с деньгами…