Глупышка Лебедь - Анна Алексеевна Бондаренко

Анна Бондаренко

Глупышка Лебедь

– Изумительно красива.

– Спасибо.

Две девушки в окружении громадных, широколистных деревьев.       Тёмно-зелёные тени ласково обнимают подруг, словно укрывая.

Весенняя, свежая, ослепительная роща.

И они. Разные. Близкие.

Та, что в тёмном костюме, подходит ближе. Смотрит чуть свысока:

– Что ты решила?

Хрупкая тонкая блондинка в белоснежном пышном одеянии кокетливо отводит глаза, улыбается:

– Ох, ты же знаешь, я не люблю ничего решать…

Её собеседница мрачнеет, на чуть смуглом лице начинают ходить желваки:

– В этот раз придётся.

Тут и блондинка становится серьёзнее, смотрит исподлобья, слегка обиженно:

– Ты вынуждаешь меня.

Горькая ухмылка на лице брюнетки:

– Я вынуждаю тебя что?

– Отвергнуть тебя. Отказать.

– Таков твой ответ? – лицо девушки в смокинге меняется до неузнаваемости. Серые глаза сужаются, губы плотно сжаты; вся она становится некой мрачной сущностью, лишь тенью обычной, повседневной себя.

Деревья шумят могучими ветвями сильнее, ветер завывает громче, сам воздух сгущается, а небо мрачнеет, – блондинка еле заметно кивает.

Выпускной бал.

Для большинства школьников он значит слишком много.

Вот и сейчас: десятки красавиц в ярких разноцветных платьях, некоторые даже со стразами на лице. И группки молодых людей, нервно потягивающих косячки в подворотнях недалеко от школы. Все юноши в костюмах, сильно надушенные – хоть и делают вид, что им плевать на “весь этот маскарад”.

Кто-то весь день страдает от нервных судорог в желудке, ведь сегодня, именно сегодня он признается в любви. Кто-то просто хочет заняться сексом – впервые. Для кого-то чертовски важно быть самым красивым на празднике. А кто-то жаждет напиться и забыться после ужасно сложных экзаменов.

Сотни школ. Сотни выпускных. И сотни красивых амбициозных молодых людей. Но именно здесь, именно в этом учебном заведении произошло ужасное и непоправимое. Проблеск безумия в голове одного имел несчастье распространиться, поразить, подобно чуме, несколько здоровых умов. Идея о своём превосходстве. Логично и ловко переплетённая с идеей о ничтожестве других. Безумие, основа, суть которого – ненависть, тотальная агрессия и уничтожение слабых как привилегия сильных, лучших.

Как обозначить эту группировку, состоящую из ничем не примечательных, похожих друг на друга, казалось бы, обычных старшеклассников? Как выявить основные причины, предпосылки к её возникновению? Что объединило их? Что подтолкнуло к безумию? Как это ни ужасно, ни парадоксально, ни странно; но истоком всего кажется какая-то обычная, глупая случайность. Будто бы каждого из них кто-то сильно задел, кто-то «сломал», кто-то отверг, и именно в это мгновенье они нашли друг друга, каждый в своём роде несчастный и разочарованный.

Выпускной бал в небольшом, провинциальном, но таком симпатичном и славном городке ХXХ.

Актовый зал украшен откровенно ничтожно. Всё в пластмассовых нелепых гирляндах. И те развешены кое-как. Смешные крохотные фигурки в форме шапки выпускника – одна или две от силы.

Всем, однако, плевать.

Пьяны, молоды и красивы.

Начинают танцевать без музыки. Она им и не нужна. Она внутри. А алкоголь заставляет играть её только громче.

У некоторых парочек танец плавно переходит в нечто более откровенное. Но всем, опять же, плевать. Каждый сконцентрирован либо на партнёре, либо на самом себе. Каждый двигается в ритм. Каждый преисполнен надежд и наслаждается моментом. Кажется, это привилегия молодости.

А белокурая красавица недолго кружится в грациозном танце одна. Её высокий кавалер в дорогом тёмно-синем смокинге приобнимает её за талию, очень тесно, как бы давая всем понять. Он кружит её, поднимая над полом. Белоснежное платье, как облако, сияет и светится, задевая танцующих вокруг. Но они только рады. Все весело смеются.

Вскоре она, изящная Королева Бала, запыхавшись, оставляет своего Принца. Вытирая пот с худых плеч, направляется к стойке с напитками. Всякий, кто смог бы сейчас увидеть её лицо вблизи, – удивился бы, если бы не ужаснулся. Её огромные глаза почти безумны. В них прорывается дикая тоска, тоска лебедя, потерявшего свою любовь, а, значит, гибнущего.

Она тяжело опирается на стол, и за секунду выпивает бумажный стакан с крепким спиртным напитком. Прекрасна, как семнадцатилетняя наркоманка-модель, тонкая, бледная и до ужаса, притягательно несчастная. Светлые пряди прилипли к шее, к рукам, к лицу; почти не видно глаз, жирно очерченных чёрным. А густо накрашенные ресницы слипаются, делая её взор ещё более дерзким, готическим и пошло-кокетливым.

Горько ухмыляется, затем тихо смеётся, опустив голову – никто ведь не видит. Затем быстро, неряшливо подкрашивает губы, даже не прибегнув к зеркалу. И вот: маска на ней. Снова. Она направляется на танцпол.

Но кто-то останавливает её.

Обернувшись, блондинка сперва не понимает, кто держит её за руку.

Ей кажется, что её сдерживает сама тьма.

Спустя пару секунд, во мраке она с трудом различает очертания скуластого загорелого лица, сияние металлических глаз.

– Что… – только и может выдохнуть она.

– Это не в моих правилах. Но я решила спросить ещё раз.

Королева Бала почему-то злится, она и сама бы не смогла объяснить, почему.

Она отвечает дерзко, громко, истерично, почти кричит:

– Я же сказала нет! Нет! Нет! Нет!

Глупая, эмоциональная, белокурая красавица. Изящная и такая ещё по-детски тонкая.

Самый разгар вечеринки.

Её кульминация.

Кто-то уже лежит на полу, а кто-то танцует полураздетым, весь источая ароматы алкоголя и юношеского пота. Кто-то занимается сексом недалеко от сцены за ширмой, предназначенной для переодевания перед школьными выступлениями. А кто-то вытирает рот, покинув туалет, где только что прочистил желудок; и вновь продолжает пить, прямо из горла. Наблюдая со стороны, можно предположить, что они всё понимают – это их последние минуты. Будто бы они осознают, что сейчас умрут.

Когда пожар только начинается, Королева Бала сидит на полу, широко раскинув подол своего прекрасного, но уже знатно потрёпанного платья. Ключицы её оголены. А помада размазана. В руках – опустошённая бутылка. И она долго любуется пламенем. Она слышит хруст костей, и почти животные визги одноклассников. Она ощущает запах палёной человеческой кожи. Спокойна и сосредоточена. Не мудра и смиренна; а просто очень пьяна.

Вскоре она осознаёт происходящее, пугается. И несётся к выходу; ведь огонь каким-то чудом ещё не настигает её.

У выхода десятки людей, многие уже мертвы. Их убил не огонь. Юноши, девушки, худые, накачанные – никакого благородства перед лицом смерти.

Ей становится тяжело дышать, и очень жарко, как и всем. Она обрывает платье, садится на колени. Грудь её оголена.

Ужасно умирать в страхе.

Прекрасные глаза бешено вращаются, и она ползёт к выходу. По телам, как по подушкам. Бешеный вопль извещает её о том, что огонь уже совсем близко. Ещё чуть-чуть, и он настигнет её. Или она задохнётся раньше. Но потом, всё равно, её прекрасное белоснежное юное тело сгорит, превратится в уголь.

Неужели она у дверей? Двери эти прозрачные, но плотное стекло совершенно непробиваемо. Об этом можно догадаться по кровавым следам на створках. Кажется, кто-то даже бился головой.

И двери эти заперты.

И за дверями этими кто-то стоит.

Их несколько. И смотрят они свысока. Надменно. Кто-то из поджигателей даже ухмыляется.

Замечая знакомое лицо, Королева Бала