Она развалилась. Повседневная история СССР и России в 1985-1999 гг. - Дмитрий Окрест

Сборник «Она развалилась» – не совсем обычный для научного издательства проект. Вместо строгих терминов читателя ждут экспрессивные выражения; вместо схем и таблиц – фотографии из личных архивов; вместо единой проблематики – калейдоскоп сюжетов и тем, волнующих героев книги – очевидцев стремительно уходящей в прошлое эпохи с середины 1980-х годов до начала XXI века.

Идею собрать под одним корешком публицистические статьи и интервью мемуарного характера Евгению Бузеву, создателю паблика «Она развалилась», помогли реализовать журналисты Дмитрий Окрест и Станислав Кувалдин. Подготовленные ими материалы были объединены в тематические блоки, посвященные экономике, политике, обществу, пространству бывшего СССР и культуре.

Данная книга поможет воссоздать жизнь и атмосферу конца XX века. Некоторые тексты непременно найдут живой отклик в сердцах тех, кто застал описываемые события. Однако сборник будет интересен и профессиональным исследователям, ведь книга представляет собой своеобразный исторический источник, в котором сохраняется манера изложения каждого, кто делится на следующих страницах своими воспоминаниями о недавнем прошлом.

Приятного чтения.

Паблик «Она развалилась», посвященный распаду СССР, существует на базе социальной сети «ВКонтакте» с 2014 года (vk.com/ussrchaosss). Это информационный агрегатор, позволяющий собрать на одном ресурсе фотографии, бессистемно разбросанные в сети, опубликовать забытые мемуары или познакомить подписчиков с неизвестными видеокадрами. Один из основателей проекта Евгений Бузев рассказывает о том, как родилась идея выйти за пределы социальной сети и написать эту книгу.

Историю паблика я рассказывал несколько раз, пришла пора рассказать историю этой книги. Я до сих пор удивляюсь той популярности, которую получил проект «Она развалилась». Удивлялся и тогда, когда мы впервые задумались о том, как выйти за пределы социальной сети, хотя в паблике на тот момент состояло в два раза меньше людей, чем на момент написания этих строк.

Варианты были разные: от магнитиков на холодильник до перевода сообщества в формат сайта. Но идея с книгой показалась наиболее глобальной и, что ли, материальной. Наконец, именно этот вариант позволил аккумулировать хотя бы часть накопленного материала, сделать его ценным не только в развлекательном, но и в историческом смысле.

Как писать? – задумались мы. Грандиозный объем работы не позволял и думать о том, чтобы заняться этим непосредственно администраторам сообщества, у многих из которых к тому же не было опыта журналистской или писательской деятельности. Нанять профессионального автора? Ведь существуют люди, которые специализируются на написании исторического научпопа и издают десятки книг на всевозможные темы. Но я работал в книгоиздании и хорошо знал, что это за люди. Не говоря даже об уровне большинства специалистов такого рода – они привыкли работать для аудитории совсем не нашей. Нас читают люди до тридцати (вот и повод для удивления, ведь получается, что девяностых они почти и не видели, не говоря уж о перестройке). А эти авторы обычно пишут для куда более взрослых людей.

При этом сегодня очевиден интерес к научно-популярной публицистике, регулярно появляются сайты и другие площадки такого рода. От этой мысли мы и оттолкнулись, когда решили привлечь к работе над книгой не профессиональных историков или писателей, а журналистов. Журналист – это профессиональный популяризатор.

И, как я считаю, не прогадали, потому что, когда работа была закончена, я посмотрел на рабочее оглавление и понял, что такую книгу я бы и сам приобрел с удовольствием.

Когда дело дошло уже до конкретного обсуждения творческих планов, мы видели два варианта: учебник по истории перестройки и девяностых годов или же бумажный аналог паблика с отрывочной информацией понемногу обо всем.

Но и первое, и даже второе уже было написано до нас. И мы решили сделать то, что не написано: книгу о забытых девяностых. Какие-то большие, но слишком очевидные темы мы сознательно оставили в стороне, чтобы рассказать о том, что обычно забывают. Например, о войне в Таджикистане у нас гораздо больше, чем о чеченских кампаниях. Политическим кризисом 1993 года мы пожертвовали, чтобы подробно рассказать о величайших в российской истории шахтерских стачках 1998 года. Так что эта книга, во-первых, о том, что забывают учебники.

Во-вторых, когда паблик «набрал вес», то к нам на огонек начали регулярно заглядывать участники тех событий, о которых мы писали. Участники боевых действий, политические активисты, обыватели, даже некоторые забытые уже медиаперсоны, вроде известного националистического деятеля девяностых Александра Баркашова.

Они рассказывали о том, как исторические события были для них повседневной реальностью, поправляли, спорили, а иногда просто ругались. И это второй важный элемент нашей книги – рассказы очевидцев, oral history. Немало страниц мы отвели интервью с людьми, которые или делали историю, или переживали ее день за днем.

При этом мы не оживляем историю, мы не про историю, а про память. Знаменитый французский историк Пьер Нора сформулировал концепцию «мест памяти» – ключевых точек, которые заставляют переживать людей «непрерывное настоящее». Сегодня России не хватает именно памяти, памяти как реакции на события нашего прошлого.

Надеюсь, что книга станет важным элементом очень хрупкой памяти о том не очень большом, но очень насыщенном периоде, о котором сейчас не хотят вспоминать. Память не предполагает идеализации или осуждения. Память – это, прежде всего, уроки и выводы, которые, кстати, могут и меняться. Но чтобы они были, нужно помнить.

Будем помнить вместе.

Собрание сочинений Солженицына странно смотрится на полке. Меньшая его часть – это то, что сделало Солженицына Солженицыным. Первые три рассказа, два романа и тот самый «опыт художественного исследования». Ранние и поздние вещи. Ну да, для того и существуют собрания сочинений, чтобы мы прочитали, с чего всё начиналось и чем всё закончилось. Нельзя снимать сливки без молока: и «крохотки», и довольно дикие стихотворные пьесы – это то молоко, которое, очевидно, заслуживает читательского любопытства. Но это сколько еще томов? Два, пускай три. А всё остальное – «Красное колесо», которое, в общем, мешает. Неидеальное по исполнению, уплотняющееся от «узла» к «узлу» и срывающееся на хорошо заметную скоропись, оно могло бы иметь ценность, если бы о предреволюционной и революционной России больше никто не писал, а если и писал, то мы бы были лишены возможности прочитать. Сейчас, когда всё доступно, такое повествование едва ли имеет ценность, и это читательская досада – обнаруживать, что Солженицын большей частью состоит из «Красного колеса», которое не станешь читать взахлеб и которое не перевернет твоего представления о мире. Без «Архипелага ГУЛАГа» обойтись нельзя, без «Красного колеса» – можно.