Она развалилась. Повседневная история СССР и России в 1985-1999 гг. - Дмитрий Окрест

Затем договориться о том, кто будет хозяином, и уступить долю. Если же хозяин не годился, то были разные способы убеждения – фильм «Бригада» имеет определенный исторический прообраз. На деле люди задолго до физической сделки знали все расклады. С толком использовать приобретенные ваучеры смогли только «Телетрейд» и «Финансовый попечитель», чей руководитель увлекся православием и сменил имя на Василий Бойко-Великий.

Картофель – верная подмога в жизни россиян. Из личного архива Ксении Николаевны

Это неправда, когда говорят, что кооператоры выскочили, как кавалеристы, а после их разведки пошли чиновники. Возможность пройти путь от продажи футболок со смешными надписями до владельца сети бензоколонок – это сказка для романтичности картинки. Серьезные люди занимались заводами, а не продажей джинсов. Все залоговые аукционы по приватизации авторства вице-премьера Анатолия Чубайса были исключительно для своих. Пока кооператоры возили из Турции шмотки, все чиновники и их приближенные шли своим параллельным курсом – у них уже были связи и доступ к активам.

Челнок в лучшем случае мог вырасти в бутик – у таких людей был потолок развития. К девяносто шестому году у нас тоже наметился предел: для масштабирования нужно было легализоваться – то есть подставиться под сборы со стороны крыши. В итоге я принял решение учиться и работать за рубежом. Спорадически я приезжал в Москву, но понимал, что поздно начинать свое дело, ведь сверстники пахали на свои проекты, а я выпал из обоймы. Во время визитов у меня не было ощущения радикальных перемен – люди продолжали оставаться homo soveticus. Только в 2006-м, когда я вернулся, у граждан изменился менталитет – к тому времени они уже вдоволь наездились по заграницам и стали щеголять выражениями типа «что нам тот Запад, нас и здесь неплохо кормят».

Пенсионерка Лариса Александрова – жена кадрового офицера. Вместе с ним она моталась по всему Союзу – от Заполярья и Сибири до Кавказа и Донбасса. После отставки супруг работал на заводе, но решил заняться бизнесом, позитивно оценив кооператорские успехи сыновей. Эта история – типичный рассказ о том, как на фоне безработицы, дефицита и девальвации советские люди, не имевшие прежде предпринимательского опыта, пытались заработать свой первый капитал.

Жили мы на Украине с восемьдесят четвертого года, в апогей перестройки муж вдруг решил брокером стать. Я и слова такого прежде не слышала. Рассчитался с заводом, бросил свой отдел стандартизации и поехал в Киев на курсы. Муж глядел на сыновей, как у них дела пошли, когда кооперативное движение началось, да тоже захотел попробовать. Тогда все сразу стали бизнесменами: видеосалоны, купи-продай сплошное. К примеру, зарплата на заводе была под 120 рублей, а ателье открыл – и уже 800 получаешь.

Обязанности брокера – прийти на завод, где на складе стоят уже ненужные автоматы, оценить их и найти покупателя. Завод отдает, допустим, это старье за 1500, брокер – по 1700, а всю разницу себе. В общем, сколько муж ни находил клиентов, разницу ему директора ни разу не отдавали – их сразу жаба заедала.

Раз поехал в Киев, чтобы договориться насчет перепродажи бензина. Мы должны были получить несколько миллионов за то, что свели покупателя и продавца. Они же как встретились, так и отписали посредников, не дав ни копейки, так муж и вернулся с пустым чемоданом. Накануне поездки он всё переживал, что в его новый черный кейс вся сумма не влезет.

Мы, как и все, подписались за отдельное государство, чтобы была независимая Украина. Считалось, что всё равно все славянские республики будут в одном союзе. Народ подкупили тем, что разрешили приватизировать квартиру и тем самым стать собственником своего жилья. Раньше ведь только обменять можно было. Как приватизацию разрешили, так уже всем было на всё плевать – и на политику, и на промышленность. Вот директор завода получил право приватизации целого предприятия: ему – 51 % акций, а пяти тысячам рабочих – 49 %. Всё хотели побыстрее перевести на капитализм.

Народ пошел за эту власть, так как жрать было нечего – вокруг пустые прилавки. Даже председательница поселкового совета ничего не могла купить. За пельменями в столицу ездила – тащила на себе в бабушкином платке. Когда народ узнал о том, как хорошо живет бюрократия со своими талонами, так и захотел изменений. Все захотели снять партию коммунистов и сделать частную собственность.

После краха Союза брокерство у нас не заладилось, зато решили организовать свою фирму. Тут как раз племянник из России, тоже бывший офицер, подогнал на 4 миллиона рублей целый вагон цветных телевизоров «Темп». Сдали в магазины, но деньги пообещали отдать, когда всё продадут, – к тому времени на Украине ввели купоны[1], и деньги подешевели. Только тот нажился, у кого папа в райкоме партии сидел. Вот соседка наша работала на торговой базе, брала детские курточки, чтобы границу пересечь и перепродать. За сами куртки не платила, так как ее родня прикрывала. Офигительная гонка на выживание тогда пошла.

На полученные наконец-таки от универмага деньги купили стиральные машины-полуавтомат, каждая машина по 16 тысяч рублей. Может, и дороже, тогда все расчеты шли в долларах, так как прочие деньги всё время скакали. Муж поехал в Донецк, где стиральные машины погрузили в состав, а когда к нам пришли, то вагон уже вскрыли. Железная дорога через пару месяцев страховку выплатила – да только тогда деньги опять обесценились.

Митинг против радикальной экономической реформы. 2 января 1992 года. Фотография предоставлена Ельцин Центром

Неожиданно муж договорился купить газовые плиты и сдать их в колхоз. Они в качестве части оплаты прислали 10 мешков сахара, но расплатиться за плиты всё равно не хватало – пошла опять к подруге из финансового отдела. Да что говорить, все кооперативные эксперименты проводились за счет хаоса и бардака по всей стране. У меня ведь куча друзей, да и язык подвешенный – вот и удавалось договориться. Нам тогда как раз из-за бугра прислали целый вагон теплых одеял – они у нас до сих пор лежат, мы ими картошку укрываем. В общем, прихватила я это одеяло и денег в придачу. Подруга же посоветовала поехать в Москву и договориться с заводом кафельной плитки – вскоре приехал вагон плитки, вот ею мы и расплачивались с кредиторами.