Банановое убийство - Галина Куликова

— Ладно, заходите. Что с вами поделаешь? —вздохнула девица, открывшая дверь квартиры номер девятнадцать. — А у васдома есть животные? Ну, там, кошка или собака?

У нее были пытливые зеленые глаза, которые притягивали ксебе взгляд и мешали рассмотреть все остальное. Впрочем, Стас Половцев все‑такиуспел заметить, что «все остальное» выглядит весьма неплохо.

— Нет, — ответил он. Вопрос был странным, но онрешил не обращать внимания. — Ни кошек, ни собаку меня нет. Тараканы есть,врать не стану. Но я их специально не прикармливаю, поэтому не знаю, можно лисчитать их домашними животными. А что, это важно?

— Да, важно, — язвительно ответила девица. —Для Сильвестра Семеновича очень важно.

От ее тона у обычного человека наверняка засосало бы подложечкой. Стас только УХМЫЛЬНУЛСЯ.

Она позволила старшему лейтенанту войти в коридор и велелаподождать. Развернулась на сто восемьдесят градусов, прошлепала босыми ногамипо линолеуму и скрылась за углом. Тонкие лодыжки и розовые пятки некотороевремя стояли перед его мысленным взором. Еще предстоит выяснить, кто она такая,эта зеленоглазая. Официально здесь прописан только Сильвестр Бессонов,сорокалетний холостяк, о котором местный участковый не мог сказать ничегоопределенного. Пока соседи не порассказали много чего.

Портрет получился не слишком привлекательный. По их словамвыходило, что этот самый Сильвестр весьма неприятный тип. Неприветливый ициничный. Дружбу с соседями не водит, в квартиру к себе никого не пускает, да исам показывается чрезвычайно редко. Однако коль скоро неподалеку от лестничнойплощадки, куда выходила дверь и этой квартиры тоже, прямо на ступеньках,обнаружили труп, Стасу необходимо было поговорить со всеми жильцами безисключения. В том числе и с неприветливыми.

Он переступил с ноги на ногу и почувствовал, как подподошвами чавкнуло. Посмотрел вниз и увидел, что стоит на большом коврике,застеленном мокрой тряпкой. Тряпка была ярко‑розовая, девственно чистая инапоминала вещи, в которые одевают младенцев. Его ботинки оставили на нейнекрасивые рифленые следы. Стас неопределенно хмыкнул и тут услышалприглушенный мужской голос. В голосе ощущалось неподдельное раздражение.

— Ты что, разрешила ему войти в квартиру?!

Это оперативник из службы криминальной милиции, —шепотом ответила девица. — Он показал удостоверение. Если я его не пущу,он отправится за подкреплением.

Стас снова хмыкнул, рассчитывая, что его услышат.Одновременно он оглядывался по сторонам, пытаясь составить впечатление оквартире. Вернее, о коридоре, который был длинным, широким и практическипустым. Кроме двух ламп на потолке, привинченного к стене зеркала и узкогошкафа здесь была только невысокая тумбочка, на которой лежал женский зонт. Нирасчески, ни флакона туалетной воды, ни квитанции за квартиру, прижатой связкойключей, — ничего такого не наблюдалось. «Педант проклятый», — подумалСтас неприязненно. В его понимании слово «педант» имело ярко выраженныйругательный оттенок. Педантом они с ребятами называли Сашку Бутова. У Саши вшкафу был припрятан старый носок, которым он время от времени протирал свойрабочий стол.

— Он врет, что у него нет домашних животных, — несдавался между тем противный Сильвестр. — Я даже отсюда чувствую, как отэтого оперативника несет псиной.

— Мне кажется, это его собственный запах, — мрачнозаметила девица.

Стас опустил голову и понюхал свою рубашку, черную идовольно мятую. Он не помнил, когда эта вещь в последний раз побывала в стирке.Забавно, на что люди обращают внимание.

Он уже терял терпение и готов был подать голос, чтобыпрервать дурацкое перешептывание, но тут раздались шаги и в конце коридоравозник Сильвестр Семенович собственной персоной. Стас ожидал увидеть нечтотощее, сутулое и очкастое, облаченное в тренировочные штаны и замшевые тапки,однако расчеты его не оправдались. Бессонов оказался подтянутым и широкоплечим,а одет был в светлые брюки и футболку. Еще он мог похвастать королевскойосанкой, из‑за которой казался выше, чем был на самом деле. «Примернометр семьдесят пять, — прикинул Стас. — Под восемьдесят килограммов.Если схватимся, я его, конечно, завалю. Хотя это будет и непросто».

Врядли Сильвестр когда‑нибудь жаловался на своювнешность. Высокий лоб, широкие скулы и прекрасный рот — нижняя губа прямая, аверхняя причудливо вырезана. Подбородок словно намеренно утяжелен с цельюпридать всему облику основательность. Однако глаза всю эту красоту решительноперечеркивали. В них было столько яда, иронии и дерзости, что хотелосьнемедленно принять вызов.

Складывалось впечатление, что Господь Бог создавал лидера,образец для подражания, эталон, наградил этот эталон выразительными чертами,красиво насадил голову на плечи, а потом взял и испортил ему характер. Пошутил,одним словом.

— Бессонов, — коротко представился Сильвестр. —Полагаю, вы насчет трупа.

— Точно, — подтвердил Стас, решив во что бы то нистало расположить к себе девицу, которая вышла вперед и теперь загораживаласобой хозяина дома с таким видом, словно защищала котенка. — А вы,девушка… Вы здесь в гостях? — спросил он.

Пусть лучше сама все расскажет. Еще до того, как онперепишет ее паспортные данные. Может быть, не стоило называть ее девушкой? Наего взгляд, ей лет двадцать пять. А может быть, и все тридцать. Несмотря наопыт, возраст современных девиц, которые активно изводили морщины и укреплялизадницы, Стас угадывал не всегда.

— Майя Долинина, — представилась она. — Япомогаю Сильвестру Семеновичу.

Помогает она… Знаем мы, как они помогают. С такой‑тофигурой…

— По хозяйству? — уточнил Стас. — Или по работе?

— По жизни, — коротко ответил Бессонов и пошевелилноздрями. — Слушайте, что за дрянь вы курите?

Носу него был крупный, с широкими ноздрями — трепетными, каку животного, которому нюх помогает выжить.

— Какая разница, — невежливо ответил Стас. —У вас ведь все равно курить нельзя.

Он даже не спрашивал, а утверждал. Человек, у которого переддверью лежит розовая тряпка, врядли позволит ему подымить даже на кухне. Стас сраскаяньем вспомнил, что вчера ночью у себя дома засовывал окурки в стакан состатками пива. Теперь занавески наверняка будут вонять мокрыми окурками. Ихлеб, который он оставил на столе, тоже будет вонять. Все будет вонять мокрымиокурками.

Сильвестр тем временем коротко предложил:

— Проходите. Хотите водки?

— Я на службе, — неприязненно ответил Стас.

— Тогда я налью вам чаю.

Пить чай в такую жару казалось Стасу идиотизмом. Впрочем, онвполне мог опрокинуть чашечку — в интересах дела. Девица, то есть МайяДолинина, смотрела на него из‑под острых ресниц с некоторой опаской. Какбудто он мог неожиданно выкинуть какой‑нибудь фортель.