Мелодия Второго Иерусалима - Александр Пышненко

Александр Пышненко

Мелодия Второго Иерусалима

Первая глава

На перекрестках памяти

…Блуждая по многочисленным улицам огромного города в поисках встречи со своим прошлым, — я не случайно обнаружил себя стоящим перед трехэтажным зданием Кловского лицея. Я попал сюда, на Шелковичную улицу, — бывшую Карла Либкнехта, — со стороны улицы Лютеранской (Энгельса), и теперь глядел на темные окна этого самого лицея взором, как бы обращенным в свою память…

Стоящий на углу милиционер подозрительно покосился на меня. Я дал ему такой повод. В этом лицее могли учиться дети наших бесподобных депутатов?..

Ведь совсем недалеко отсюда высится здание Верховной рады, а также улица Банкова, с ее президентскими апартаментами. Это обстоятельство заставляет стража порядка подозревать в каждом появившемся в этом квартале прохожем, как минимум нежелательный элемент, посягающего на спокойствие наших вип-персон, а также их несравненных отпрысков.

Скорее всего, этот мент просто спасает себя от скуки. На улице в это время, кроме нас двоих, больше никого не было видать…

…Когда-то эти высокие окна горели здесь заманчивым светом.

В этом здании каким-то образом тогда вживались секции борцов и боксеров. На нижнем этаже, лежали желтые, борцовские татами, расчерченные черными кругами. Выше занимались боксеры. Когда они колотили свои «груши» — оттуда неслись громкие звуки ударов…

На углу напротив, наверное, растет уже новый клен. Этот — с резными листьями. Тогда был… я затрудняюсь сказать: какой? С тех пор уже прошло больше четверти века…

Над дверьми магазина теперь: вместо прежней надписи «Соки и воды» — красуется вывеска «Венеция», указывающая на то, что салон теперь торгует только импортной мебелью привезенной из самой Италии…

Мне нравится блуждать по местам своей юности. У меня есть: что и с чем сравнивать. Я как седой ветеран, брожу здесь по местам своих былых сражений, оживляю в памяти картины былых побед и поражений. Здесь, на перекрестках своей памяти, многое теперь выглядит по-иному. Да и сам я теперь уже стал другим. На моей голове уже несравнимо меньше волос. Зато думать стало намного легче…

Обязательно заглядываю на Банковую, чтоб еще раз взглянуть на развевающийся на флагштоке президентский штандарт. Тогда, этого всего не было. Над Крещатиком, недалеко от кинотеатра «Дружба», нависал огромный портрет Брежнева, которому каждый год дорисовывали очередную звезду Героя Советского Союза. Наличие собственного государства обнадеживает меня. Сюда меня приводит также желание увидеть замечательный «Дом с химерами», построенный в свое время архитектором Городецким. Этот архитектор был причастен также к строительству величественного католического костела на Большой Васильковской. Он много чего построил в Киеве…

Теперь его именем названа очень уютная улица, которая ведет от Крещатика (Тогда она носила название Карла Маркса). Архитектор был очень увлеченным человеком, замечательным охотником и участником многочисленных африканских сафари. На фасаде своего прекрасного здания, в хитроумно переплетенных образах животных, угадывается желание их творца изобразить кипящие среди людей нешуточные страсти.

Иногда я, как бы случайно оказавшись рядом, попадаю на какое-нибудь заседание в Писательском доме. Здесь тоже кипят бурные страсти, которые изобразил на своем шедевре знаменитый архитектор. В этом месте теперь замешаны большие деньги. За бесплодной трескотней литературных политруков на заседаниях и презентациях, угадывается прежняя возня за награды и почести, усугубляющаяся теперь еще и борьбой за право распоряжаться собственностью в центре Киева, доставшуюся им за копейки, после развала Советского Союза. Для этого не обязательно прекрасно писать, правдиво отображая время в своих сочинениях; для этого, как всегда, требуется крепкая деловая хватка и локти для расталкивания конкурентов. В этом замечательном доме теперь свили себе местечко какие-то деловые структуры… Можно было предположить, что явись сюда современный Иисус Христос, — «он тоже был поэт», — чтоб демонстративно очистить сей храм культуры от засилья коммерции, сами собой назначенные литературные «евангелисты» найдут управу на такого раздухарившегося Мессию.

Как-то я попал в этом доме на сборище местных шовинистов мечтающих о возрождении «великой России». Участники всех этих «крестных ходов» организовываемых в столице так называемой «Русской православной церковью Московского патриархата»; авторы невнятных виршей и активные бойцы так называемой «пятой колонны». Честное слово, вначале подумал, что репетируют сцену из знаменитых «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова, в которой несравненный Остап Бендер собирает заговорщиков с идеей создать организацию «Меча и орала», чтоб заполучить деньги на нужды концессии! Современные комбинаторы пытались найти средства на поддержание местного шовинистического издания направленного острием на уничтожение Украины, как независимого государства. Все там было: и речи прибывших со всей страны сексотов, их иудины слезы. Полный, абзац!..

Следуя дальше от этого писательского дома в том же направлении, можно сразу попасть к отдельному входу станции метро «Крещатик», или, продолжив путь вниз, быстро достичь центральной улицы с таким же названием…

…Иногда я спускаюсь к Крещатику по Лютеранской улице. Я дохожу до арки…

…Когда-то с Михой, они топали по Энгельса, чтоб узнать подходы к зданию, где отаборилась секция, в которой занимались боксеры. А навстречу им, с горки, неслись дети на самодельных тележках. Тележки были сколочены с досок, к которым, каким-то образом, прикреплялись подшипники. От булыжной мостовой, дети отталкивались лыжными палками. Этот стремительный спуск по неровной брусчатке, сопровождался оглушительным грохотом.

Тогда Миха, — очевидно на правах коренного киевлянина, — каким-то дивным образом умудрился подцепить ногой одну из этих громыхающих колесниц так, что она сделала в воздухе какой-то немыслимый пируэт. После чего Миха поднял за шкирку вывалившегося с нее обескураженного гонщика, и, с побелевшим от испуга лицом, поставил его на тротуар перед собой, начал вычитывать:

— Ты, что здесь так летаешь, поганец?! Из-за тебя могут пострадать невинные люди!

— Я думал, он живым у тебя не останется, — сказал Михе молодой человек, когда они немного отошли от места крушения. — У этого школяра было такое перепуганное лицо.

— Если б ты знал, Игорь, сколько из-за этих летчиков происходит в городе аварий, — без вопросительных интонаций, говорил борщаговский еврейчик из улицы Зодчих, — Они вылетают на своих тележках прямо на проезжую часть! Это какое-то злое поветрие постигло наш город…

….Миха? Миша…

Я вижу, как в плоть надвигающихся осенних сумерек — услужливая память выводит силуэт семнадцатилетнего мальчишки в синей болоньевой курточке с матерчаними вставками…

Быстро сгущаются сумерки…

Сильный пронзительный ветер с дождем срывает с деревьев остатки пожухлых листьев.

Мальчишка надолго застрял на том перекрестке под раздетым кленом, на перекрестке Карла Либкнехта и Энгельса. Отчетливо просматривается в его руках модная тогда полотняная сумка с нарисованным