Мелодия Второго Иерусалима - Александр Пышненко

него — в разные стороны! А он?! Нет, ты только послушай, Игорёк! Ррраз!.. И — мимо!.. Что? Разве не так было? — Ванька выразительно смотрит на одессита. — Че, молчишь? Мазила!.. Не надо нам мозги пудрить! Двух голубей я сам, потом, замочил…

Кабаев только улыбается в свои гангстерские усики.

— Голубей мы жарили на Трухановом острове, — продолжает Ванька. — Мы обмазывали их глиной, и зарывали в угли… — Зато овощи всегда были за мной, — уверенно, говорит Кабаев.

— Овощи?! — Зачем-то повторяет Ванька, и тут же воинственно добавляет: — А то я тебе живо напомню, как все было…

…Вот и Летняя улица. От выхода с Центрального стадиона идти до нее совсем не долго.

Все же лучше начать идти от станции метро Печерская, что на бульваре Леси Украинки и продолжать по Щорса в сторону, не поменявшую еще на историческое название — Большую Васильковскую — Красноармейскую улицу. Сколько еще жутких и отпугивающих названий из своего недалекого колониального прошлого держит в себе этот город?

В отличие от этого сами же эти улицы изменилась неузнаваемо. В проулках и на самой Лабораторной и пересекающей ее Анри Барбюса ведется престижное строительство. На Летней улице осталось всего лишь одно здание общежития геологоразведочного техникума, к которому присоседилась индийская кухня в подвальном помещении. Когда-то в этом месте, если мне не изменяет память, был студенческий буфет, в котором можно было за считанные гроши купить зеленую пирамидку с кефиром и сочник, чтоб заморить после занятий червячка…

…Той осенью их отправили собирать яблоки в Дмитриевку, что в Святошинском районе…

Вновь поступивших студентов ожидала работа в огромных садах. В течении, почти месяца, они вынуждены будут жить в палатах какого-то летнего пионерского лагеря, который располагался в красивом сосновом бору на берегу большого зарыбленного озера.

К умывальникам и в туалет там вели крутые деревянные лестницы.

Наступило время золотой осени. Ступеньки лестницы покрывала рыжая хвоя осыпающейся с сосен…

Однажды им по каким-то веским причинам не подали в краны воду, и тотчас же стала популярной песенка о евреях, якобы выпивших ее… Запевалами, нетрудно было догадаться, были Кабаев и Жирков. Поддавшись воцарившемуся возле умывальника настроению, Игорь тоже спел один актуальный куплет, — когда идущий рядом с ним, мешковатый на вид паренек, вежливо попросил его:

— Не надо уподобляться Ване и Олегу! Ты нормальный человек и совсем не похож на этих… Я — еврей!

…Потом они вместе ходили с Дмитриевку. Они шли по улице села, когда их позвала какая-то бабулька. Она просила обтрусить ей высокий грецкий орех. За это она снабдила их мешочком с орехами. Потом они, сидя над озером, крошили толстую скорлупу плодов, доставая оттуда ядреные зерна…

Он читал Михе свои стихи.

Стихи Михе понравились настолько, что он просил Игоря переписать их, чтоб понести своей бабушке. Она, по словам его, неплохо разбиралась в настоящей поэзии. В то же время, в голове у Михи, вызрела неплохая идея помочь своему новому другу. Миха сказал, что поможет Игорю устроиться в секцию бокса, чтоб он мог защищаться себя по жизни: от таких, как Кабаев …

Показав дорогу, хитро-мудрый еврейчик, посчитал свою миссию законченной. Сам он не находил в себе желания тратить на это свое свободное время, поскольку, было время, когда тренерам так и не удалось в нем открыть никаких боксерских способностей. Руки в него были слишком короткие; да и сам он имел мешковатый вид еврейского юноши, больше склонного к коммерции. На ринге он выглядел очень суетливо и мало убедительно. Участие в юношеских соревнованиях по боксу, не оставили в нем больше никаких иллюзий на этот счет…

Почти что уже через три десятка лет мне удается побывать в этом месте.

Капитановка, Мила, Дмитриевка…

Земля здесь баснословно выросла в цене, и стоит теперь огромных денег. На ней, во всю идет строительство коттеджей для новых нуворишей. Я ничего здесь не нахожу, что может кардинально изменить или чем-то дополнить этот мой рассказ; придать ему новую силу. Я начинаю понимать, что брожу здесь всего лишь ради этих нескольких строчек…

…Вернувшись тогда в Киев, Игорь обнаружил себя изгоем в новой комнате. Проснувшись ночью от сильного грохота потрепанного кассетника. Парни из группы "Иглз" рассказывали об отеле, который называется: «Калифорния».

— Можно там сделать потише? — Попросил он Кабаева.

— Да ты чё, Игорёк, оборзел малёхо? — Спросил Кабаев. В щёлках глаз его заметались озорные искорки.

Ванька выкатил глаза, готов в сию же минуту прыснуть своим заразительным смехом.

Дальше: все развивалось слишком быстро.

Осетин тут же подорвался на свои кривые ноги, подскочил к его койке, и, сняв джинсы, показал Игорю свой зад. Ванька сразу же повалился на кровать, и начал заливисто хохотать. А злодей Кабаев, — ловко увернувшись от пинка, — загадочно улыбаясь в свои гангстерские усики, медленно заправился, стоя посредине комнаты, и, не сводя глаз с заливающегося смехом Жиркова, молча подсел на край своей койки. На тумбочке, разрываясь, гремел на всю катушку, какими-то задавлеными, посторонними шумами, неестественными, дребезжащими голосами, Сюзи Кватро, АВВА, БОНИ М и прочими разными забгорными группами, перемотанный синей изоляционной лентой, чей-то принесенный магнитофончик…

По жизни Олег руководствовался только верой в свою особую исключительность. Эта болезненная самовлюбленность его, ни к чему хорошему не приводила. Считая себя выше других, он быстро потерял интерес к определенным наукам; появилась академическая неуспеваемость. Вначале пришлось перевестись на буровое отделение, где требования к учебе и посещаемости занятий были на порядок ниже. Туда же он увлек и Ваню Жиркова. Главным своим занятием Кабаев по-прежнему считал не только бесцельное брожение по тем же комнатам общежития, где жили те старшекурсники, которые занимались фарцовкой.

Иностранцы, в основном негры с Африки, привозили из Европы некоторые вещи, в основном обувь. Им, надо было содержать большое количество киевских проституток. Кабаев начал тоже приторговывать для них некоторыми вещами…

В это время многие негры выглядели в этом общежитии очень нагло, и, казались, совершенно непугаными. Администрация настоятельно рекомендовала своим учащимся терпеть все их выходки, не ввязываться с ними ни в какие драки, потому как это всегда будет дороже себе; потому что могут вызвать в комитет госбезопасности, а там уже в любом случае по головке не погладят. Девушек с этого общежития давно уже перевели в общежитие во дворе техникума, по улице Анри Барбюса 9. Поскольку до того, — пока здесь обитали представительницы прекрасной половины человечества (О том славном времени здесь остались ходить настоящие легенды), не спасали никакие возведенные в коридорах перегородки, — их разбирали в одну ночь. Случалось, что раздетые девушки выпрыгивали с