Ты не поедешь на отбор! - Яна Анатольевна Спасибко

темными коридорами, несмотря на внешнюю мрачность, и какую-то основательность, изнутри крепость была очень чистой. Ни одной паутинки, ни одной пылинки, прямо таки вылизанной изнутри. И по-военному лаконичной. Никаких излишеств.

Я, откровенно говоря, думала, что покои мне предоставят на втором этаже, ну в крайнем случае, в башке, но мы все дальше спускались вниз. В темницы. Да, жалоб он действительно отсюда не услышит.

Мне предоставили крайние "покои", поближе к выходу, с единственным окошком где-то на уровне земли.

Пустой каменный мешок с нарами. Антуражу добавляли цепи с кандалами, свисающими со стен.

— Сейчас придумаем удобства. — Парень принюхался. — И бадью с горячей водой принесем.

Нет! Каков нахал! Я чуть не задохнулась от возмущения.

Но, по крайней мере, мне явно указали на мой статус в этом приветливом заведении. Пленница. Ни больше ни меньше. Интересно, что они хотят от дочери зажиточного крестьянина, коей я, скорее всего, выглядела? Выкуп? Так не похожи они на бедствующих.

Я так и стояла посреди каменного мешка, гордо названного отдельными покоями, пока не появился мой сопровождающий. Он тащил перину и постельные принадлежности, следом за ним двое крепких молодцев несли бадью, и пару ведер с водой. Ну, не на голых досках мне спать — и на том спасибо. А еще мне принесли ЗАНАВЕСОЧКИ, которыми можно было прикрыть окошко в стене и решетку в двери, чтобы я могла уединиться сама с собой, так сказать… Нет, ну какие заботливые мужики мне попадаются в последние сутки! Прям придраться не к чему!

Мне потребовалось примерно четверть часа, чтобы привести себя в порядок, и переодеться в длинную сорочку до пят, потому что платье мое действительно попахивало кострищем и жженым волосом, а после чего, не дожидаясь, пока меня покормят, залезла под одеяло.

После бессонных и насыщенных на события суток спать не получалось. Несмотря на дикую усталость, в глаза словно песка насыпали, и долгожданный сон так и не уносил мое бедное сознания в свои дальние дали. Я не знаю, сколько я так провалялась в болезненной полудреме, но по ощущениям — не долго.

Однако, когда я поняла, что лежать мне уже не в моготу — на окном уже занимался закат, раскрасивший низкие облака в персиковые оттенки. Я встала, прошлась, шлепая босыми ногами по каменному полу, попыталась подергать ручку, особо я не на что не надеялась, просто от нечего делать.

Дверь, к моему удивлению, легко поддалась. Можно было бы подумать, что ее забыли запереть, но в коридоре на штыре для ключей висели плечики с простым, добротным платьем из темно-синей шерсти. Не иначе в деревню за ним кого послали, иначе откуда оно в пограничной крепости?

Меня все сильнее поражал сюрреализм происходящего. Темные представлялись мне кровожадными монстрами, не знающими ни пощады, ни жалости. Последняя война, прогремевшая с ними задолго до моего рождения навсегда отгородила их от нас четкой границей.

Когда-то очень давно, все народы жили в мире. Настолько, насколько это возможно. Всюду стояли сдвоенные храмы для Светлейшего и Темнейшей, они должны были олицетворять мир, как единое целое. Но потом темным стало мало того, что они имеют — они хищники, ночные охотники. Оборотни, вампир себя права в Темнейшую ночь выходить на охоту, резать людей, пить кровь. Кто-то скажет, что это же всего одна ночь в году… но только до тех пор, пока эта ночь не коснулась его близких.

Тогда разгорелась первая война, после которой Светлейший и Темнейшая навсегда были разъединены. Сначала их переселили просто в разные храмы, чтобы паства не пересекалась, ибо зачастую богослужения перетекали в драки, а после последней войны, темные были переселены в специально выделенные для них резервации, которые они сами гордо именовали княжествами.

Резервации темными подпалинами зияли на карте империи, с ними если и велась торговля, то очень слабо, и как правило, в обход казны.

То и дело на границах с резервациями начинались волнения — некоторые люди требовали, чтобоы их совсем стерли с карты, уничтожили раз и навсегда, объявляли светоносные воины, но призывы так и оставались призывами. Почему-то корона не сочла нужным донести до всех, что темные нужны этому миру не меньше, чем светлые. Они подпитывают своей энергией Темнейшую, без нее будет окончательно нарушено равновесие, перестанет наступать ночь, землю выжжет бесконечным солнцем… В общем, такой себе сценарий апокалипсиса.

Отец всегда скептически относился к религии, но и не позволял себе высказываться не уважительно по отношению к верующим. Хотя и откровенных фанатиков сторонился.

Я, уже полностью одетая, вышла из своих покоев, и, почему-то крадучись, направилась к выходу из подземелья.

Снаружи топтался единственный пожилой страж в легкой броне.

— Проснулась наконец. — Ворчливо сообщил он, переминаясь с ноги на ногу. — Тебя велено проводить в обеденную залу для господ. Будешь с князем разговаривать.

Я похолодела.

Не такого уж я и высокого полета птица, чтобы отрывать ради меня от дел самого темного князя. А ну как у него привилегии есть, и он периодически перекусывает девицами на выданье?

Страж словно не замечая моего состояния, шел впереди, и даже не оглядывался, чтобы проверить, следую я за ним, или уже сбежала. Что-то подсказывало мне, что уйти живой мне из этой крепости не дадут. Каменные стены мрачно нависали надо мной, я шла на ватных ногах, словно на эшафот, в очередной раз жалея, что сбежала от Маркуса. Ему я, хотя-бы, нужна была живой.

Шли мы не долго — показавшаяся на первый взгляд огромной крепость, оказалась обычным охранным бастионом. С казармой, конюшней, кухней, и конечно-же, темницами.

Меня привели в длинное помещение, со столами и скамьями. Из обитателей бастиона в помещении был только давешний оборотень, да оборотень постарше, не совсем седой, но его виски уже тронули первые белые пряди. Одет он был по походному, как и мой старый знакомый, но от его фигуры так и веяло силой. Видимо, это и есть князь.

— Проходи, не стесняйся. — Оборотень, словно радушный хозяин указал мне на место на скамейке напротив себя. — Прости, что в опочивальню к тебе ужин не принесли, подумали, ты ж не дева какая…

И улыбнулся. Нагло, самодовольно, с издевкой.

Мне резко захотелось ответить ему ответной колкостью, но я только опустила вниз глаза, чтобы он не увидел бушующий в них гнев.

— Андер, не стоит пугать девушку. — У князя голос был мягким, словно журчание ручья, и таким же тихим. Видимо, он был из той же породы что и мой отец — ему не нужно было кричать, чтобы его слушали. — Присаживайся,