Скажи будущему - прощай - Хорас Маккой

Хартфорд внимательно наблюдал за его манипуляциями.

— В сообразительности вам не откажешь, — обратился он ко мне.

— Ложись рядом с ней.

Джинкс проделал с ним то же самое, и ещё туго стянул ему лентой лодыжки и запястья за спиной.

— Теперь и у вас будет время поразмыслить, — я убрал пистолет в карман и, не обращая внимания на мелочь, стал запихивать деньги и чеки в рубашку.

Потом мы, уже без масок, спустились в торговый зал. Он жил своей жизнью, все было как обычно…

Уже на улице я достал из грузовика пиджак и шляпу и бросил их в «Зефир». Джинкс сразу же тронул с места.

— Ты был прав, черт возьми, — оборонил Джинкс. — Не меньше двадцати кусков…

— Положим, поменьше, но для первого раза достаточно.

* * *

Добыча составила шесть тысяч сто сорок два доллара, и глаза у Мейсона просто полезли на лоб.

— Черт вас дери! — воскликнул он. — Вы что, накололи универмаг?

— Какое твое дело? — поинтересовался я.

— Какое дело? — переспросил он и повернулся к Джинксу. — Уж ты-то мог пошевелить мозгами, проклятый недоумок!

— Не стоит поднимать столько шума, — спокойно заметил Джинкс. — Это был не универмаг.

У Мейсона даже лицо почернело, он никак не мог сообразить, в чем дело. Тогда ему пришлось поближе рассмотреть чеки, лежавшие аккуратной стопкой, после чего у него начали дрожать губы.

— Хартфорд! Это был Хартфорд! Это ещё хуже! Прямо на моей улице! Какого черта вы мне ничего не сказали?

— Я сожалею об этом, старина, — успокоил я его. — Мне неприятно, что ты так убиваешься, и с удовольствием поставил бы тебя в известность заранее, но только хочу заметить, что это абсолютно не твое дело!

С улицы доносился вой полицейской сирены. Мейсон отскочил, как будто его ошпарили.

— Идиоты! Накололи магазин у меня по соседству!

Теперь полицейские машины были уже совсем близко. Я заметил, что Нельс выбежал из конторы на улицу.

— Не стоит так убиваться, — посоветовал я Мейсону. — Дело сделано… Четвертая часть от нашей выручки составит пятнадцать сотен и сорок пять долларов, плюс пару сотен за оружие да тысячу, которую тебе должна Холидей — это составит двадцать семь сотен и сорок пять долларов.

— Минуточку, — вмешался Джинкс, — а моя доля?

— Я как раз собирался этим заняться.

— Уж очень ты тянешь с этим делом…

— Господи! — снова завопил Мейсон. — Вы что, так и собираетесь препираться рядом с этой кучей денег? Сюда могут войти в любую минуту. Пройдем лучше в аккумуляторную.

— Ну ты голова! Хочешь сказать, что будет гораздо лучше, если нас застанут там?

— Поторопитесь и заканчивайте дележку, а потом убирайтесь отсюда, и я вас больше знать не желаю. С такими идиотами я дела иметь не хочу. Если бы только можно было представить, во что это выльется…

— Эта тысяча, что должна Холидей, ко мне не относится, — возразил Джинкс. — Вычти из навара семнадцать сотен и поделим остальное пополам. Это составит сорок четыре сотни и семь долларов. Отдашь мне два куска и…

Я хлопнул по столу.

— Уже все поделил. У тебя просто талант в арифметике, ты слишком быстро считаешь.

— Будь уверен… — он направился к столу и стал отсчитывать деньги. Вошел Нельс и удивленно уставился на кучу денег.

— Это от Хартфорда? — наконец спросил он.

— Дело не в этом, — ответил я ему. — Главное в том, что в грузовике за магазином лежит тело шофера. Он слишком стар, а мне пришлось его немного успокоить, и, боюсь, ему этого не перенести.

Мейсон даже не отреагировал. С него и так уже было достаточно. Он стоял и кусал губы. Нельс сообразил первым и посмотрел на «Зефир», стоявший у дверей конторы.

— Тебе не о чем беспокоиться. Все чисто.

— Так на вас ещё и мокрое дело, — наконец выговорил Мейсон.

— Очень может быть, — заверил я его.

Джинкс закончил свои расчеты и повернулся ко мне, держа в каждой руке по пачке денег.

— Из этой пачки ты рассчитаешься за свои долги.

Я отсчитал тысячу и протянул её Мейсону, но тот даже не пошевелился.

— Давай бери. Это твои деньги.

— Через час полицейские ищейки перевернул здесь все вверх дном, пробормотал он задумчиво, почти с сожалением.

— Остальное на столе, — я держал деньги у него перед глазами. — Забирай…

Наконец Мейсон забрал их.

— Надо уладить ещё пару мелких вопросов. На заднем сиденье машины ты найдешь куртку шофера и пару карнавальных масок. Пожалуй, их лучше сжечь. И эти чеки. На твоем месте…

— О, Господи, — простонал он.

Я кивнул Джинксу, и мы вышли на улицу. Перед магазином собралась толпа, снова раздался вой сирены, на этот раз уже скорой помощи.

— Думаешь, он не выживет? — заволновался Джинкс.

— Все может быть. У этих стариков очень хрупкие кости.

Когда я вернулся в квартиру, Холидей все ещё была в постели, хотя уже и проснулась. Она лежала на спине, сцепив руки за головой. При моем приближении Холидей привстала, обнажив грудь, и тут я заметил, что она уже привела себя в порядок, накрасила губы и теперь молча улыбалась, разглядывая меня.

— У меня хорошая новость. Я заплатил твою тысячу.

— Теперь я в расчете? — спросила она.

— Пока да, — я расстегнул рубашку и вытащил двадцатидолларовую банкноту.

— Это все, что осталось?

— Ты шутишь? — тут мне пришлось извлечь из своих карманов оставшиеся деньги. — Работаю как пчелка и по крайней мере могу рассчитывать на чашку горячего кофе.

Она хихикнула и сбросила простыню.

— Что ты там бормотал по поводу горячего кофе?

"— Когда-нибудь я смогу смотреть на неё спокойно," — подумал я, распихивая деньги по карманам.

— Пожалуй, тебя мучают галлюцинации, — возразил я, забираясь в постель прямо в одежде. — Даже и не заикался я ни о каком кофе…

Я сидел за кухонным столом и потягивал из чашки горячий кофе, рассказывая Холидей, что Мейсон вел себя как истеричная баба, и удивляясь, что такой трусливый паникер смог связаться с преступным бизнесом и значительную часть своего дохода получать именно от этих операций. Внезапно кто-то нетерпеливо забарабанил в дверь квартиры. Холидей испуганно посмотрела в мою сторону, да и у меня самого от неожиданности перехватило дыхание.

— Оставайся на месте, — посоветовал я, направляясь в гостиную.

Стук повторился, но уже громче. Я подошел к двери и снял пистолет с предохранителя.