Королева Братвы и ее короли - Селеста Райли

чем друзей, если в нашем мире вообще применимо понятие "друзья". Роман здесь, играет роль моего кавалера или эскорта, в зависимости от того, какой титул доставляет ему меньше головной боли. А Григорий? Он притаился по краям, зорко высматривая любой признак неприятностей. Поверьте, в нашем бизнесе неприятности не просто ожидаются, они гарантированы.

Когда мы входим в тускло освещенный зал, в воздухе витает предвкушение и едва уловимое предчувствие опасности, я не могу удержаться и не просмотреть толпу. Политики, потирающие локти с мафиози, бизнесмены, заключающие сделки с дьяволом, в костюмах на заказ — настоящий "кто есть кто" из городской глубинки. И вот я здесь, королева этой проклятой шахматной доски, с моими рыцарями по флангам.

Роман наклоняется ко мне, его голос звучит в моем ухе.

— Помни, мы здесь только для того, чтобы показаться. Входим и выходим.

Я подавляю желание закатить глаза.

— Я знаю, как это делается, Роман. Но это не значит, что я не могу насладиться вечеринкой.

Роман, как всегда обаятельный, отходит, чтобы пообщаться с кем-то из подчиненных Переса. Это стратегический ход, отвлекающий внимание от меня, пока я нацеливаюсь на более интригующую цель: Беллу, любовницу Переса.

Белла — именно то, что вы ожидаете от человека в ее роли. Около 20 лет, брюнетка, одета в то, что она, вероятно, считает высокой модой, но кричит, что это эскорт. Не то чтобы я ее осуждала, мы все играем теми картами, которые нам выпали. Но Перес? Я бы подумала, что он стремится выше. С другой стороны, такие мужчины, как он, ищут не партнера, а аксессуар.

Глаза Беллы загораются от удивления и чего-то похожего на озорство, когда она замечает меня в толпе.

— Лана! Я не ожидала увидеть тебя здесь сегодня вечером.

Ее тон наводит на мысль о том, что мое появление здесь без предупреждения, это социальный проступок, как будто мое присутствие на этой змеиной яме вечеринки — самый большой сюрприз вечера. Я не могу не восхититься ее смелостью: в нашем мире требуется определенная смелость, чтобы играть в невинность.

— И упустить шанс пообщаться с лучшими людьми города? — Я отвечаю ей улыбкой, которая не доходит до глаз. — Я и не мечтала об этом.

Ее смех, высокочастотный, расчетливый, заполняет пространство между нами.

— О, дорогая, ты всегда была склонна к сарказму. Но если серьезно, ты выглядишь… сияющей. Это новое платье?

Она оглядывает меня с ног до головы, ее взгляд задерживается на мне слишком долго для обычного наблюдения. Очевидно, что она пытается выведать секреты, отделить слои, к которым ей не следует прикасаться. Но такова уж Белла. Вечно она все выпытывает, всегда лезет на рожон.

— Просто кое-что накинула, — спокойно отвечаю я. Черное платье было выбрано не в последнюю минуту. — Ты же знаешь, как это бывает. Никогда нельзя быть слишком плохо одетой для таких мероприятий.

Белла кивает, выражая насмешливое понимание.

— Конечно, конечно. А я-то думала, что только Перес разбирается в моде. Скажи мне, Лана, — наклоняется она, понижая голос, словно делясь доверием, — какие-нибудь интересные факты, которые ты уловила сегодня вечером, есть? Ты же знаешь, что я живу ради твоей проницательности.

— Интересные факты? — Повторяю я, притворяясь, что размышляю. — Ну, я слышала, что канапе, которые подают на стол, — редкий деликатес, привезенный прямо из Италии. Очаровательно, не правда ли?

Ее улыбка сходит на нет, в глазах мелькает разочарование. Очевидно, она надеялась на что-то более сочное, что-то более… скандальное. Но я не собираюсь доставлять ей удовольствие, когда каждое сказанное слово — потенциальное оружие в чужих руках.

— О, Лана, всегда держишь свои карты при себе, — говорит она, быстро приходя в себя. — Но не волнуйся, со мной твои секреты в безопасности.

Я заставляю себя улыбнуться. Светская беседа между нами, это своеобразный танец, каждое слово выверено, каждая улыбка рассчитана. Белла — змея, но разве не все мы в этой яме?

Как только разговор затихает, мимо проскальзывает официант с подносом шампанского. Белла, воспользовавшись случаем, берет два бокала и предлагает один мне с ухмылкой, которая говорит о том, что она точно знает, что делает.

— Спасибо, — говорю я, принимая бокал. Очевидно, что я не могу пить, учитывая, что внутри меня растет малыш, но отказ вызвал бы больше вопросов, чем я хочу отвечать сегодня. Так что я держу бокал — реквизит в этом спектакле, и продолжаю наш словесный спарринг:

— Знаешь, Белла, — начинаю я, наклоняясь, чтобы поделиться секретом. — Я много слышала о тебе. Разумеется, только хорошее.

Ее глаза слегка сужаются, пытаясь понять, говорю ли я искренне или это преддверие к подколу.

— Правда? Я польщена. Перес обычно не позволяет мне общаться с… людьми твоего типа.

— О, я уверена, что нет, — отвечаю я, мой тон легкий, дразнящий. — Но ведь Перес не всегда знает, что для него лучше, не так ли?

Это тонкий намек, напоминание о том, что она не просто конфетка Переса, что у нее могут быть собственные амбиции. Белла умна, она сразу уловила подтекст, и выражение ее лица сменилось на настороженный интерес.

— А что насчет тебя, Лана? — Спрашивает она низким голосом, под шелком которого проглядывает стальной оттенок. — Когда ты собираешься выйти замуж за одного из своих мальчиков?

Я наклоняюсь к ней, подстраиваясь под ее низкий тон, и позволяю медленной, нарочитой улыбке расползтись по моим губам.

— Полагаю, примерно в то же время, когда Перес решит развестись с женой и сделать из тебя честную женщину.

Раздается ее смех, чистый и беззаботный.

— Пожалуйста, я гораздо счастливее в роли любовницы. Я получаю все привилегии и никакого дерьма. — В ее глазах мелькает триумф, как будто она выиграла очко в нашем словесном теннисном матче.

Я не могу не отдать ей должное: у этой женщины есть мужество. Но, насколько я понимаю, она все еще второстепенный персонаж в этой извращенной пьесе, участниками которой мы все являемся. Мое внимание рассеивается, я лишь наполовину слушаю ее болтовню, пока она не произносит комментарий, который резко возвращает меня в настоящее.

— Знаешь, это забавно, — размышляет Белла, в ее тоне проскальзывает змеиная хитрость. — Ты, которая два года назад знаменито напоила под столом нескольких боссов мафии, сегодня не притронулась ни к капле алкоголя. И вообще, не притрагивалась всю ночь.

Я слегка приподнимаю свой нетронутый бокал, уголки моего рта подрагивают в насмешливом тосте.

— Может быть, у меня просто появился вкус к лучшим вещам в жизни. Кто знает? Возможно, трезвость, это последняя тенденция в преступном мире.

Белла еще мгновение наблюдает за мной, ее взгляд острый и расчетливый, прежде