Эль Мория. Джуал Кхул. Майтрея. ДВЕ ЖИЗНИ. НАЧАЛО - Эккирала Кулапати Кришнамачарья

Ты — как ветер, развеиваешь столетия и даёшь закон новый, Хотя и играешь с любыми желаниями. Приветствуем тебя, вечное прибежище радости!

По окончании молитвы юноши и девушки разбились на небольшие группы и приступили к физкультурным упражнениям. На площадках из красного песка они занимались многими разделами хатха-йоги — со всей энергией упражнялись в прыжках в высоту, беге, борьбе, боксе, ловкости и прочем. Они демонстрировали свою силу и стойкость, избивая друг друга и себя самих. Борьба проводилась в смешанных парах — за правило было принято, что бороться должны юноша и девушка. Эта программа продолжалась целый час, после чего все направлялись в плавательный бассейн, расположенный на северо-востоке. У входа в него были установлены две обнажённые фигуры — мужская и женская — идолы, служившие столпами ворот, а за ними, прямо в бассейне, — много маленьких, вырезанных из камня обнажённых фигур в различных позах. Они были там поставлены, чтобы стимулировать самые внутренние животные инстинкты человеческого существа. Лица статуй, очень красивые и живые вполне могли взволновать умы молодых людей. Прошло уже три часа после восхода, когда из классных комнат послышались звуки колоколов. Прекрасные девушки из народностей явана, гандхара, барбара, апарантика и панчала, в облегающих цветистых платьях направились туда. Рука об руку с ними шли статные юноши из страны Брахмы. Цвет их кожи был золотистым, а одежда — цвета шафранового шёлка. С милыми улыбками и весёлым смехом, болтая между собой, они шли по тропинкам, разделенные на четыре группы, и смешанными парами проследовали в четыре больших здания. В залах стояли кедровые скамьи и столы, на которых уже был подан завтрак на пальмовых листьях. Он состоял из фруктов, кореньев, сладостей, фруктового сока, алкогольных напитков и мяса, хорошо приправленного специями. Пары учеников расположились рядами и принялись за завтрак, болтая за едой. Шутки перемежались с плюшками, и веселье переливалось от улыбок до взрывов хохота.

— Шрутаманью! Ты изучал самые передовые науки в университетах Такшашилы, Удцжаяни и Хастины и, возможно, в тутошней нашей атмосфере чувствуешь себя странно и неловко, — с улыбкой прощебетала, обратившись к молодому человеку, панчальская девушка, надувая ноздри, напоминавшие нежные бутоны цветка чампака.

— Хема! Тебе всегда доставляет удовольствие насмехаться надо мной. Ты всегда сетуешь, что я когда-то практиковался в чтении Вед.

— Не говори «Веды»! Говори «метрические стихи»! Ты просто тупой зубрилка данных стихов!

— Это всё в прошлом. Веды не удовлетворили мою жажду к свободомыслию, я оставил их и пришёл сюда. Я больше не зубрилка и стремлюсь быть современным.

— Ты надеешься утолить свою жажду с нами?

Ударом руки Хема вдруг выбила плод, который Шрутаманью держал в руке. Плод взлетел высоко вверх, и она поймала его зубами. Шрутаманью отдёрнул свою руку, опустил голову и покраснел.

— Бедный мальчик, ты всё ещё дичишься! Конечно, ведь прошёл лишь месяц, как ты среди нас. Ты так переживаешь из-за яблока? Я отдам тебе своё.

Шрутаманью осторожно протянул дрожащую руку.

— Нет, так не пойдёт, — сказала Хема. — Открой рот.

Шрутаманью присел и открыл рот. Хема протянула ему полунадкушенный плод. Внезапно он отвернулся в сторону, уши его горели.

— Ага! Боги этой священной страны не принимают полунадушенную пищу, а женщины в вашей философии так вообще символизируют путы.

— Очень давно их бог Рама принял полунадкушенный плод изо рта старой женщины из горного племени. Они сами записали это в своей священной книге о богочеловеке. Так что в этом нет ничего неправильного, — заметила паарсикская девушка, шаловливо сжимая губки и двигая бровями, как скорпион своим хвостом.

— Теперь они поменяли бога, — ответила Хема. — Это уже не Рама, поскольку их нынешний бог — Кришна, который живёт в Двараке. Знаешь, Рута, согласно своим потребностям, они делают из людей богов, такая у них традиция.

— Это язычество, — сказала Рута, — а поскольку количество их богов всё растёт, у них уже нет времени поклоняться всем по отдельности.

— Зачем ты пинаешь уже мёртвую змею? Я признаю, что в данных традициях нет ничего стоящего, вот я и пришёл к вам учиться.

— Чёрт возьми, ты пришёл ко мне? Я не могу быть гуру такого лаптя! — воскликнула Хема.

— Поскольку ты более цивилизована, чем я, в этом не будет ничего плохого.

— Я повторяю, я не могу позволить себе быть гуру начётчика и зубрилки.

— А у вашего бога Кришны что, вообще нет никакой философии? — сменила тему Рута. — Если есть, то, должно быть, она не препятствует ему быть многожёнцем?

— Я всего этого не знаю. Вот моя мать и дядя по матери — большие поклонники Кришны, и у нас в доме полно его изображений.

— Так твой бог — Кришна или его изображение? — спросила Хема.

— Я-то не его последователь, так что вопрос не ко мне.

— Как же это так народ вашей страны помешался на поклонении образам и идолам? — продолжала Рута.

Тут подошла Пратичи и эмоционально вмешалась:

— А разве мы не поклоняемся изображениям нашего гуру? Вот так же и у них. Разница, правда, в том, что мы поклоняемся ещё и голым фигурам, в то время как они — нет.

Рута и Хема остро посмотрели на Пратичи. У Руты стало возникать какое-то подозрение, и она стала задумчивой. Пратичи же продолжала:

— Эти методы дешёвого высмеивания косвенно оскорбляют и нашего гуру. Каково первое наставление, которое мы получили? Самоконтроль и осмысленность речи. Наш долг — следить, чтобы не оскорбить Чарваку.

— Стоп, стоп! Разве ты не помнишь, что употребление таких слов, как «долг» и «самоконтроль», в нашем ашраме запрещено? Ты же знаешь это и продолжаешь их использовать. Разве это не оскорбление нашего гуру? — спросила Хема.

— Мы собрались здесь ради единства, свободы и счастья, которых, кроме как здесь, нигде не найти. А вы всё ссоритесь между собой и выказываете злость. Я очень из-за этого переживаю, — сказал Шрутаманью.

— Ладно, мы лучше подшутим над Читрабхану, жителем Двараки, — произнесла Хема. — Читрабхану! Не подойдёшь ли ты к нам? У нас тут есть сомнения, возможно, ты их прояснишь.

Читрабхану со стаканом вина в руке подошёл