Ножом в сердце - и повернуть на сто восемьдесят - NIKOLSKAYA

по слогам, показывая свой ядовитый протест.

— Думаю, допрос окончен, — в комнату вошёл Кингсли. — Мы узнали всю нужную нам информацию. Благодарю за работу, мистер Праудфут. Мисс Грейнджер, можете быть свободны.

Ничего не сказав, Гермиона с высоко поднятой головой вышла вон из допросной комнаты, направляясь прямиком в кабинет Поттера.

Всё получилось.

С самого раннего утра Гарри излагал свой план. Он рассказал, что позаботился о выпущенном заклинании, провёл беседу с Хопкинсом, внушая ему сотый раз по кругу, что это не то, чем показалось на первый взгляд. Уэйн поверил.

С Роном всё было немного сложнее. Пришлось подпортить его воспоминания, взятые для изучения. Затуманенные и обрывочные — в отчёте они аргументировали это тем, что Уизли был до смерти напуган и мало воспринимал происходящее. Всё, что он помнил кристально ясно — это как Химера прижимала Гермиону к стене.

Она выдохнула.

Гарри поравнялся с ней, не говоря ничего. В полной тишине, сопровождаемые лишь стуком каблуков, они дошли до кабинета, где Гермиона сразу бросилась на Гарри, обнимая того за талию.

— Спасибо, — шепчет в шею.

— Гермиона, я попрошу тебя только об одном. Пожалуйста, используй палочку хотя бы на работе. У Кингсли было очень много вопросов. Боюсь, в ближайшее время ты будешь под наблюдением. И возможно, Праудфут потребует дисциплинарного взыскания из-за невыполнения прямых указаний, — он посмотрел на Гермиону, улавливая её вопросительный взгляд. — Передатчик. Ты им не воспользовалась, — он вздохнул. — Сегодня всё прошло нормально, но я не могу гарантировать такого итога в следующий раз.

Гарри был абсолютно прав. Их беспечность может привести к полному разоблачению. И тогда Гермионе не поможет ни Гарри, ни сам Мерлин.

— Ты поговорил с ним?

— Нет, прости, — Гарри нежно отодвинул её за плечи, отходя к окну и поворачиваясь к ней спиной. — Он не захотел со мной говорить.

Тяжёлый вздох послышался от обоих.

С каждым днём она всё больше теряла надежду. Она ускользала от неё, как вода сквозь пальцы, и Гермиона ничего не могла с этим сделать. Самым разумным сейчас будет дать Рону время. Как и себе, чтобы потом наконец собраться и поговорить с ним.

Это ведь не сложно, правда? Разговаривать с другом.

— Эй, Гарри, — Гермиона обернулась уже на выходе, — с годовщиной свадьбы.

И ушла. Гарри улыбнулся. Гермиона тоже.

* * *

Рабочая неделя после допроса тянулась слишком долго. Уже на следующий день Гермиона получила дисциплинарное взыскание. На две недели её отстранили от рейдов и патрульных выездов. Вместо этого ей было поручено заниматься всей документацией.

Могло быть и хуже.

Отчёты, письма, бланки, формы — всё это должно быть полностью заполнено, тысячу раз проверено и сложено в отдельные папки.

Предстояла уйма бумажной работы. В отделе магического правопорядка на заполнение важных бумаг обычно не тратили много времени. Оттого документация была в ужасном состоянии. Поэтому Гермиона, вспомнив своё прошлое: любовь к пергаментам, письму, запаху чернил, решила приниматься за работу.

Возможно, эта неделя даст ей время для размышлений. Ведь ей есть о чём подумать.

Слишком долго она бежала от своих мыслей.

Каждый новый день нёс в себе уж очень много событий, которые смешивались в кашицу, заражая разум ненужной информацией.

Всегда у Гермионы был порядок. В учёбе, в жизни, в голове. Но не сейчас.

Она сделала глубокий вдох.

Сейчас она живёт в полнейшем хаосе, бродит в нём, как в лабиринте. И неизвестно, найдёт ли когда-нибудь выход.

Кабинет, который ей выделили для временной работы, был катастрофически мал. Не было даже окна, поэтому он больше напоминал кладовку, чем рабочее место.

Посередине стоял большой деревянный стол, покрытый слишком толстым слоем пыли. С правой стороны пустой шкаф с открытыми полками. Где-то возле задней стенки наверняка можно было найти что-то дохлое.

А в углу стоял горшок с засохшим цветком.

Она обвела взглядом комнату и усмехнулась.

Примерно такая же атмосфера была сейчас в её душе.

Так же пыльно, пусто и мертво.

Гермиона подняла руку и уже хотела произносить про себя заклинание, как вспомнила, о чём её просил Гарри.

Глаза закатились сами по себе. Она потянулась к кобуре, вынув оттуда палочку. Магия вмиг приятно обожгла пальцы.

Было в этом что-то своё, прекрасное, как бы виртуозно она не владела невербальной магией. Но палочка была слишком мягкой.

Слишком мягкой для той, которая сидела за кулисами её сознания, ожидая своего выступления.

— Экскуро.

Простейшая руна, плавный взмах кистью — и в кабинете более или менее можно находиться. Гермиона стояла и смотрела на горшок с цветком, прикидывая, что с ним сделать. Одна её часть твердила, что его нужно каким-то образом оживить и ухаживать за ним, второй же было откровенно наплевать.

Осталось только решить, какую свою часть послушать.

Гермиона услышала, как сзади скрипнула дверь.

— Мисс Грейнджер, — противный лысый мужчина с огромной стопкой папок зашёл в кабинет. Он бегло осмотрел помещение. Ему не понравилось. Он даже не закрыл за собой дверь, видимо, чтобы сбежать отсюда поскорее.

Гермиона ничего не ответила на обращение. Только провела его безликим взглядом, задерживаясь на стопке бумаг.

Работы было очень много.

— Это всё вам. У вас есть ровно две недели на выполнение этого плана, — он протянул ей пергамент, в котором обозначили крайние сроки сдачи каждого вида документации.

Гермиона не приняла пергамент из его рук.

— Можете положить на стол.

Мистер Праудфут демонстративно фыркнул, кинув пергамент на стол. Он, больше ничего не сказав, развернулся на каблуках и со слишком задранным подбородком вышел вон.

Индюк.

* * *

Дни сменяли друг друга.

В субботу, придя в больницу Святого Мунго, зелье ей выдал дежурный целитель.

Гермиона была довольна. Не нужно было лишний раз забивать себе голову ненужными мыслями.

Прошла почти неделя, Малфой с ней не связывался, а значит, это прошло у обоих. Это было просто минутное помутнение.

Началась новая рабочая неделя. Снова бумаги, пыль и маленький затхлый кабинет.

В голову снова лезли мысли, но в этой маленькой коробке было сложно даже дышать, не то что думать. В какой-то момент это начало её дико раздражать. За полторы недели, что она здесь просидела, в жилах накопилось слишком много энергии. Она требовала выхода наружу, всплеска, прорыва. Пробежек по утрам не хватало для этого. Было нужно больше.

Ладони начало покалывать, а в спинном мозгу зародилась знакомая вибрация.

Гермиона развернулась в кресле, уставившись в голую стену позади стола. Чертовски сильно хотелось больше пространства. Так сильно, что Гермиона могла прямо сейчас силой мысли начать разбирать стену по кирпичикам.

В висках запульсировало, а губы