Двойной сюрприз для блудного папочки - Валентина Гордова

Его пальцы переплетены с моими, и руки лежат на сидении между нами, но Егор не может успокоиться и постоянно вертит мою ладонь. А ещё смотрит. Почти каждую минуту поворачивает голову, тепло улыбается мне, опускает полный нежности взгляд на мой живот и вновь отворачивается, чтобы снова сказать своему собеседнику что-то очень важное.

Во всём этом есть лишь один минус, который сердце старательно пытается выдать за плюс: мне это нравится. Всё это. Не должно, но нравится.

И, когда автомобиль тормозит у моего подъезда, дорогу к которому я старательно объясняла молчаливому водителю Егора, мне даже немного жаль расставаться с Мининым. Не хочется возвращаться в чужой дом и слушать скандал Паши, который он наверняка устроит. Не хочется до рвущегося из груди крика, но я всё равно фальшиво улыбаюсь Егору и тянусь к дверце.

Минин останавливает меня жестом. Коротко прощается со своим собеседником, обещает перезвонить позже, и быстро вешает трубку. И всё это – не сводя с меня внимательного взгляда. Настолько внимательного, что я начинаю немного паниковать: неужели по мне видно, что так не хочется уходить?

–Варь, – говорит Егор серьёзно, даже не подозревая о том, что от этого его тона у меня внутри всё испуганно сжимается и стиснутые коленки начинают дрожать. – Я имею право переживать о тебе и наших детях. И я имею право знать: у тебя всё хорошо?

Странный вопрос. Такой, будто Минин что-то знает и даёт мне возможность признаться во всём самой.

Вот только не в чем признаваться.

–Всё замечательно, – вру я с улыбкой, не желая погружать его в свои проблемы.

И выскальзываю из машины раньше, чем Егор успевает сцапать меня за руку. Захлопываю дверь и бодро иду к подъезду. А когда тяжёлая железная дверь с трудом открывается, не выдерживаю и оборачиваюсь.

Егор стоит у машины, спрятав руки в карманы брюк, и не сводит с меня взгляда.Он ничего не говорит, даже рукой на прощание не машет, хотя я жду пару секунд. И в итоге именно мне приходится торопливо ему махнуть и спрятаться в подъезде.

Квартира на третьем этаже не спасает и не успокаивает – именно такие эмоции, по моему мнению, должны быть при возвращении домой. Эта квартира душит меня, как душила и в самый первый день. И каждая вещь здесь, начиная от полочки в прихожей и заканчивая статуэтками в гостиной, изо дня в день говорит мне о том, что это не мой дом. И вещи, которыми он заполнен «для вида», мне так же не принадлежат.

Я с трудом стягиваю ботинки, кое-как вешаю пальто на крючок и только после этого беру в руки телефон. И прикусываю губу, чтобы не заругаться вслух: на нём отключён звук. Не сложно догадаться, кто был тому виной. Теперь понятно, почему Паша не докучал мне звонками: он докучал, просто я не слышала.

И, как назло, именно в этот момент на экране совершенно беззвучно высвечивается входящий вызов: простое сухое «Паша» без фото.

Я в последний раз перевожу дыхание, тыча в экран пальцем и закрываю глаза.

И слышу в свой адрес столько мата, что закладывает уши.

Хочется просто оставить все вещи, развернуться и выйти из этого дома. Уйти, чтобы никто и никогда не смог меня найти. Чтобы не было больше этих представлений и обвинений в ужасных вещах.

Какая-то часть меня понимает Пашу – совсем немного она его даже оправдывает. Он позвонил своей невесте, а в итоге наслушался неизвестно чего от совершенно незнакомого мужчины. Возможно, Егор даже сказал ему о том, кем он на самом деле является: отцом моих детей. Да, с этой точки зрения я могу понять Пашу и его злость.

Но есть и другая часть меня. Эта часть очень обижена на него из-за того, что Паша даже не попытался поговорить нормально и узнать всё от меня, а не от кого-то. Выходит, слова постороннего человека для него важнее слов собственной невесты.

Слёзы душат, но разрыдаться мне не позволяют: звонит мама.

И почти дословно повторяет слова Паши. Всё ясно, он опять успел нажаловаться ей. Он всегда жалуется маме, чаще всего просто нагло врёт, а она всегда верит ему, а не родной дочери.

Разговор с мамой затягивается на добрые полчаса. Она кричит и требует, чтобы я оставила любые связи с «этим бесчестным уродом», который «поматросил и бросил», а сама начала уже, наконец, думать головой, а не другим местом.

Говорит такое, чего от меня точно никогда не услышат мои дети. А в конце грозится поговорить с отцом о моём недостойном поведении. Папа из этой троицы самый понимающий, и кричать он не станет, но после разговора с Пашей и мамой я чувствую себя совершенно без сил.

Поэтому не включаю звук в телефоне, как собиралась. А после и вовсе вновь одеваюсь и обуваюсь и выхожу из квартиры, намереваясь прогуляться до ближайшего магазина. На морозе мне станет легче и спокойнее, я смогу адекватно обо всём подумать и... что?

Этот вопрос заставляет споткнуться на выходе из подъезда и остановиться на ступенях, непонимающе оглядываясь по сторонам. Подумаю я обо всём, а дальше что? Идти мне некуда. Нет, папа, если я попрошу, может даже дом где-нибудь загородом купить, но об этом гарантированно узнает мама, а вслед за ней и Паша, и в итоге мы просто переедем из этой квартиры в другой дом, потому что Павел не дурак, чтобы терять спонсора в лице моего отца. Он в состоянии разыграть встревоженного любящего мужчину – этого хватит, чтобы запудрить голову маме, а уж она промоет мозг папе.

Из собственных сбережений у меня нет почти ничего – деньги мне попросту не дают. Единственной надеждой была работа, но даже если меня и примут в издательство Минина, то мне понадобиться очень много времени на то, чтобы скопить на квартиру. Снимать её у кого-то я не намерена, мне нужен мой собственный дом и уверенность в том, что завтра нас с детьми не выставят вон.

У меня сводит желудок от всего этого. Я словно в комнате без окон и дверей, стены которой медленно сдавливают со всех сторон. Отсюда просто не выбраться.

Я ухожу дальше, чем планировала. В магазине бесцельно брожу мимо полок, не видя совершенно ничего. И, как итог, домой возвращаюсь с пустыми руками.

А там меня уже ждёт Паша.

Я слышу его крик даже раньше, чем вставляю ключ в замок. Хочу просто не реагировать и подождать, пока он успокоиться, но Паша хватает меня за рукав затрещавшего пальто и насильно втягивает в квартиру. С грохотом захлопывает входную дверь, почти швыряет меня на низкий диванчик у стены и нависает сверху, не собираюсь отпускать до тех пор, пока не выскажет всё.

–Дрянь! – Рычит он в ярости и обрушивает кулак на стену прямо над моей головой.

Я невольно вздрагиваю и втягиваю голову в плечи, но не успеваю даже рта раскрыть, как тут же слышу ядовитое:

–Нагулялась со своим выблядком? Нашла этого урода? Рада, да? Ещё и небось уйти собралась, стерва! Но знаешь что?

Его пальцы больно сжимают мой подбородок и с силой дёргают голову вверх, заставляя меня посмотреть в ненормально пульсирующие глаза с суженным до точки зрачком.