Слепящий нож - Брент Уикс

особой теплоты относился к мальчику, которого до этих пор знать не знал, разве можно было его винить?

– Это зависит от того, как долго Цветной Владыка просидит в Гарристоне, зализывая раны. Вероятно, будет слишком оптимистично надеяться, что он останется там на зиму, так что скорее всего он двинется на запад. Допустим, Идосс задержит его на несколько месяцев. Потери Идосса должно быть достаточно, чтобы заставить Спектр зашевелиться. В противном случае… шесть месяцев, Кип. Восемь – если нам повезет. Если мы не сможем спасти Ру и он захватит тамошние селитряные копи и железные рудники, нас ждет война похуже предыдущей, и вряд ли она закончится так же быстро.

Для Кипа все это было настолько высокими материями, что он уже почти не видел земли под ногами.

– Но почему я? – спросил он.

– Потому что дерзость и отвага – оружие молодых. Ну и, говоря откровенно, если твоя миссия с треском провалится, тебя просто сочтут каким-то зарвавшимся щенком. Это нанесет ущерб твоей репутации, но не моей, и мы оба останемся в живых. Ты – хорошее орудие, потому что при взгляде со стороны кажешься совсем ребенком, милым мальчиком, который мухи не обидит.

«Милым – в смысле толстым и вежливым. Еще немного, и он назовет меня симпатяжкой».

– Я выгляжу настолько неподходящим для этой роли, что как раз поэтому идеально для нее подхожу? – уточнил Кип.

– Совершенно верно.

– Мне уже приходила такая мысль, как раз перед тем как я сбежал из Гарристона.

Тогда Кип решил, что никому не придет в голову, будто ребенок может отправиться шпионить за Цветным Владыкой и вызволять Лив. И у него неплохо получилось.

– Теперь ты стал сильнее.

– Но это было всего две недели назад!

Гэвин только рассмеялся.

– Нет, правда! – настаивал Кип.

Гэвин улыбнулся ему:

– Я должен сказать тебе кое-что еще.

– Что?

– Что я в тебя верю, – серьезно отозвался Гэвин.

Кип не знал, как ответить на такое откровенное высказывание. Он не мог отмахнуться, не мог обратить это в шутку – было слишком очевидно, что Гэвин говорит искренне. И эта мысль его согрела.

– Вы действительно умеете делать свою работу, не так ли? – проговорил Кип с кривой ухмылкой.

Гэвин потрепал его по голове:

– Почти настолько, чтобы оправдать собственные ожидания. – Он улыбнулся. – Знаешь, Кип, когда все это кончится…

Но он не закончил фразу, и его улыбка угасла вместе со словами.

– Но это никогда не кончится, да? – тихонько спросил Кип.

Призма глубоко вздохнул:

– В любом случае, боюсь, не так, как мне бы хотелось.

– Думаете, мы проиграем?

Какое-то время Гэвин молчал. Потом пожал плечами и усмехнулся:

– Не исключено. – Он обхватил широкие плечи Кипа одной рукой, крепко сжал и отпустил. – Однако шансы для того и существуют, чтобы их ловить!

Глава 8

Каррис заранее собрала и упаковала все необходимое. Гэвин, как она подозревала, предпочтет набросать новый глиссер вместо того, чтобы отправиться на одном из кораблей; он всегда был нетерпеливым человеком. Каррис еще раз перепроверила все, чтобы успокоить нервы: ей была ненавистна мысль, что она могла что-нибудь забыть. Хуже нет, когда не знаешь, что может понадобиться, и при этом стараешься не брать ничего лишнего!

Гэвин, конечно же, заявится и с порога скажет «Поехали!», и нужно будет немедленно трогаться с места. Как будто после того, как он изобрел способ пересекать Лазурное море за день вместо месячного плавания, нельзя было себе позволить потратить пару часов на сборы!

Еще раз – почему она на это согласилась?

«Потому что у тебя нет лучшего занятия, чем спасать мир, изобличая червоточину в его сердце».

Да, с этим не поспоришь.

Гэвин вышел на палубу, и Каррис снова поразилась тому, как он притягивает к себе все взгляды. Конечно, большинство моряков были люди простые и повернулись бы поглазеть даже на гарристонского губернатора Крассоса, как бы он ни был всем ненавистен. Вероятно, они с таким же почтением смотрели бы на любого Призму… впрочем, в этом она сомневалась. Титул Гэвина был уникальным, однако в глубине души Каррис подозревала, что на него стали бы смотреть, даже если бы он был простым юнгой. А уж теперь, после того как он спас жизни всем этим людям, удивительно, как это вся палуба до сих пор не разразилась аплодисментами при его появлении.

Моряки разразились аплодисментами.

«Сукин сын!»

Двое гвардейцев пристроились к Гэвину с боков, стоило ему переступить порог. Должно быть, кто-то пустил слух, что Призма вышел из каюты, поскольку не прошло и пары минут, как палуба оказалась заполнена людьми. Капитан, крепко сбитый тучный рутгарец, даже не пытался их разогнать или приказать матросам возвращаться к работе. Едва не давя друг друга, люди лезли из трюма на палубу – моряки, солдаты, купцы, дворяне, крестьяне-беженцы, все вместе, – чтобы воспользоваться случаем поглядеть на своего Призму.

Всю последнюю неделю он был с ними на одном корабле, а перед этим они вместе были в Гарристоне. Едва ли за это время он сильно изменился. Однако если прежде Гэвин был просто большим человеком, теперь он стал их большим человеком. Их спасителем. Схватка с морским демоном и победа над ним придали ему окончательную исключительность.

Если бы Каррис собственными глазами не видела, как Гэвин едва избежал гибели в пасти демона, ей могло бы хватить цинизма заподозрить, что он сам это все подстроил.

Палуба была переполнена людьми – каждый из кораблей пришлось забить до отказа, чтобы вывезти из Гарристона беженцев до прихода Цветного Владыки, – и все они переговаривались, перебрасываясь пустыми фразами наподобие: «Ты его видишь?», «Он уже что-нибудь сказал?».

Гэвин вместе со своим эскортом подошел к Каррис. Как и она, гвардейцы обшаривали взглядами толпу, ища возможную угрозу. Гэвин обратился к ней:

– Миледи, не окажете ли честь сопровождать меня в небольшую экспедицию?

Как отвечать, когда тебя так любезно просят о том, чего ты сама всеми правдами и неправдами добивалась?

– Я… с радостью! – откликнулась Каррис.

– Вот и замечательно!

Гэвин улыбнулся ей без капли иронии. У него действительно была очень привлекательная улыбка.

«Жалкий червяк!»

– Люди мои! – воззвал Гэвин, подняв обе руки к небу.

У него был командирский голос – голос прирожденного оратора, дающий возможность каким-то образом говорить громко и отчетливо, так, чтобы тебя все слышали, без необходимости кричать.

– Люди мои! Сегодня я вас покидаю, но только на время. Я отправляюсь, чтобы подготовить для вас место. Я пойду впереди вас. А пока я прошу вас отбросить страх и набраться сил! Нас всех ждут дни испытаний. Вам предстоит работа, сделать которую можете только вы, хотя я буду помогать всем, чем смогу. В свое отсутствие я оставляю за главного генерала Данависа. Я ему полностью доверяю. Он вас не подведет.

Говоря так, Гэвин шел по опасному пути и, несомненно, сам это знал. Хотя он и не сказал этого прямо, его слова подразумевали, что он считает себя промахосом – такой титул иногда давался Призме во время войны. Однако промахия могла быть утверждена только по решению собрания всего Спектра. Гэвин был назначен промахосом во время