В стране ваи-ваи - Николас Гэппи

мол, помоги мистеру Гэппи. Пришлось согласиться. А так бы ни за что не пошел.

— Ну что ты говоришь! — я даже оторопел от его неожиданно страстной тирады. — Разве ты старый? Вот увидишь, на этот раз Мапуэра тебе понравится больше.

Лицо Эндрью стало упрямым, он помолчал, потом вкрадчиво заговорил:

— Вообще, сэр, я сказал своему начальнику, мистеру Энгой, что помогу вам только при условии, что это будет моим последним путешествием. Раз уж так надо, пойду с вами.

— Ты учти, тебе почти не придется идти по тем же местам, что в прошлый раз. Я ведь вообще не собираюсь спускаться по Мапуэре. Меня интересуют горы Акараи и края, лежащие к югу от них. От Мапуэры я пойду прямо на восток, вдоль южных склонов гор.

Эндрью слегка оживился:

— Вам не удастся проникнуть туда. Там еще никто не был. Говорят, там живет племя мавайянов.

Подумав, он продолжал:

— И все равно, если бы не приказ, я бы не пошел. Да и к чему я вам — я же тех мест совсем не знаю!

— Ты наш единственный переводчик, Эндрью. Мы без тебя не справимся. Да я уверен, твое настроение еще изменится. Безила придется ждать не меньше двух недель, а я тем временем пошлю Джорджа Гувейа вперед, проложить тропу и посмотреть, нельзя ли добраться до Нью-Ривер. Ее верховья должны быть километрах в двадцати пяти к востоку. К тому же этот поход позволит мне познакомиться с северными склонами Акараи.

Эндрью открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент снаружи из мрака донесся жуткий крик.

Эндрью схватил нож, фонарь и выскочил за дверь; мы поспешили за ним. За оградой отчаянно кудахтали куры; мы смутно различили какое-то движение в кустах. Возле курятника Эндрью показал примятую в одном месте траву. Здесь, вероятно, только что побывал ягуар или оцелот.

Мне уже приходилось слышать, что три года назад мистер Хоукинс — миссионер, улетевший с самолетом в Джорджтаун, — и его брат тоже ходили до Мапуэры. Когда мы вернулись на кухню, я спросил мистера Ливитта, не может ли он припомнить, что они рассказывали.

— Они ходили шесть недель, — начал мистер Ливитт, — побывали во всех деревнях вай-вай, кроме самой дальней и, как говорят, самой большой. Но люди оттуда сами пришли, когда услыхали о таких гостях. Но где-то в тех местах есть еще «Большая деревня», о которой говорил вам Эндрью, Хоукинсы пытались пробраться туда. Индейцы называют эту деревню Кашима. Рассказывают, будто там люди из различных племен живут вместе очень дружно, будто там много больших домов и сотни, если не тысячи жителей. Но я думаю, это просто легенда. Голод и лишения заставили братьев отступить. Особенно досталось им, когда они пересекали хребет Акараи. Был день, когда они на коленях молили бога послать им что-нибудь съестное. И бог послал старого-престарого попугая. Они увидели его на макушке высокого дерева и застрелили. Мясо оказалось жесткое, но братья возблагодарили всевышнего, который, как всегда, позаботился о них.

— А вы не знаете, они встречали какие-нибудь племена, кроме вай-вай. Или, может быть, слышали?

— Этого я не знаю, но сам я слышал еще только о двух племенах. Это, во-первых, мавайяны, о которых упомянул Эндрью. Они живут очень далеко отсюда, на другой реке; несколько человек из этого племени приходили к нам. Во-вторых, фишкалиены. Их считают очень свирепыми, живут они на Мапуэре за вай-вай.

Странно: названия племен не совпадали с тем, что я слышал раньше. То ли источники путали, то ли племена переместились, — а может быть, у них по нескольку наименований.

Пожелав собеседникам спокойной ночи, я пошел к реке чистить зубы. Меня тревожило настроение Эндрью. В свое время он прославился своими похождениями; именно поэтому его как человека, вряд ли способного поддаться влиянию миссионеров, назначили сопровождать их, когда те впервые отправились к вай-вай. Эндрью должен был проверить, соблюдают ли миссионеры условия, на которых им разрешили работать в здешних краях: они обязались осуществлять медицинскую помощь и проповедовать религию, но не вмешиваться в быт и нравы индейцев. Рассказывали, что спустя несколько месяцев Эндрью неузнаваемо изменился, стал смиренным и набожным. Сам он, разумеется, не любил говорить на эту тему, однако похоже было, что он утратил вкус к жизни.

Ночь выдалась темная, скудный свет едва освещал тропинку, извивавшуюся среди нагромождения стволов. В сухих листьях шуршали жуки. Когда я, став на большой сук и подвесив фонарь за рогульку, умывался, из воды прямо у моих ног выпрыгнула большая рыба и на лету сглотнула какую-то мошку.

С востока подул сильный ветер. Он нес запах сырых листьев и неведомых цветов. С волнением думал я о предстоящих приключениях, о том, что я наконец-то попал в страну ваи-ваи.

* * *

Среди тех немногих, кто побывал здесь до миссионеров, самым интересным человеком был, без всякого сомнения, первый исследователь этих краев Роберт Шомбургк — один из наиболее выдающихся и наименее известных путешественников XIX века, который в 1837 году поднялся вверх по Эссекибо, чтобы разметить южную границу британской территории. Он писал:

«…После трех дней тяжелого пути мы пришли вечером к одному из истоков Эссекибо. Кругом стояли высокие деревья, до такой степени переплетенные лианами, что мы не видели ни солнца, ни звезд… Мы подняли британский флаг, прочно привязав его на стволе. Он будет висеть, пока время не разрушит ткань. Мы выпили за неимением другого напитка ничем не разбавленную воду Эссекибо за здоровье ее величества и повернули назад, к нашим кориалам (лодкам)».

За несколько десятилетий до путешествия Шомбургка на побережье распространился слух, будто в верховьях Эссекибо живут «земноводные» индейцы, которые, подобно выдрам, селятся в подводных норах. Таких индейцев Шомбургк не нашел, но зато он вновь открыл племя с романтической историей — тарума; его давно считали вымершим. Когда-то тарумы жили в устье Риу-Негру и в 1668 году участвовали в постройке Форталецца да Барра на месте, где теперь находится город Манаус. Их обратили в христианство; затем эпидемии почти истребили племя. Шомбургк обнаружил потомков тех немногих тарумов, которые отказались поступиться своей независимостью и прошли лесами более шестисот километров к истокам Эссекибо, где обрели новую родину.

Из всех индейских племен, у которых побывал шомбургк, тарумы оказались самыми гостеприимными. Они славились среди окружающих племен искусным изготовлением поясов и терок для маниока, умелой дрессировкой охотничьих собак. Когда Шомбургк шесть лет спустя снова навестил тарумов, из пятисот человек в живых осталось сто пятьдесят. А в двух соседних племенах, аторадов и даураи, которых в 1837