Невозвратимое - Алиса Арчер

– И тем не менее именно так все и произойдет.

– Что должно произойти? – Вершинин отвлекся от изучения причудливых ломаных линий и поднял голову.

Сорокин, не желая отвечать, упрямо сжал губы и отвернулся. Вершинин перевел взгляд на профессора, и тот устало произнес:

– Двадцать восьмого марта около шести часов после полудня наша планета будет полностью поглощена аномальными зонами. Жизнь в привычном нам понимании перестанет существовать. Мы – перестанем существовать.

30 января 2016 года

Москва. Центр исследования аномалий

В кабинете повисло напряженное молчание. Трое мужчин вели безмолвный диалог с коварным собеседником, именем которому было сомнение. Вяземский ощущал его словно стоящего за спиной врага – только и ждущего, когда он оступится и совершит ошибку.

Он знал причины, явившие этого врага, и понимал, что справиться с ним поможет только время. Сомнение было порождением отрицания на пути мучительного принятия неизбежного. Он сам прошел через это и на собственном опыте убедился, что, лишь приняв реальное положение дел, можно начать действовать.

Первым решился заговорить Вершинин. Слова Вяземского удивили и напугали его, и он осторожно уточнил:

– Но как это может произойти, профессор? Аномальные зоны не так велики, и, как я понял, появляются они нечасто.

– Все верно, и еще год назад я не поверил бы тому, кто сказал бы мне подобную чушь. Полгода назад – задумался бы. Три месяца назад – посчитал бы это возможным. Но весь алгоритм открылся мне меньше месяца назад, и я до сих пор не могу понять, почему раньше не заметил очевидных закономерностей. Я слишком хотел верить в то, что аномалии – чудо. Но в их уникальности наша смерть.

– Но даже если количество аномалий продолжит расти, у нас должно быть в запасе по крайней мере несколько лет…

– Планете осталось меньше месяца. Я множество раз перепроверял все данные и каждый раз приходил к одному и тому же выводу. Сейчас вы сами все увидите.

Вяземский подошел к стоящему напротив стола флипчарту, отогнул исписанные листы и провел на белой бумаге несколько изогнутых линий. Рядом с каждой линией проставил цифры 0, 1, 1, 2, 3, 5, 8, 13, 21, 34, 55 и повернулся к Вершинину.

– Представьте, что линии – это волны распространения аномальных зон. А цифры – количество аномалий после каждой волны. Как видите, в такой последовательности каждое следующее число равняется сумме двух предыдущих, но проследить этот алгоритм удается не сразу. Он начинает проявляться лишь после числа 5 и становится очевиден при достижении числа 13. Когда в августе 2014 года была обнаружена вторая аномалия, я принял во внимание увеличение ее площади, но не временной промежуток между ними. Она была относительно безопасной – всего лишь небольшой участок в Карском море. Он оказался бесполезен для изучения – мы пытались скачивать данные с ближайшего плавучего маяка, но четких представлений о временны́х зонах внутри аномалии получить не удалось. Однако сам факт ее возникновения дал понять, что мы имеем дело не с единичным феноменом.

Профессор помолчал.

– Однако я и представить себе не мог, – продолжил он спустя минуту, – что следующая волна придет уже через 8 месяцев, и новых аномалий будет две. Эти аномалии размером больше 70 квадратных метров, и одна из них возникла в людном месте – в торговом центре «Витязь» в Омске. За один вечер пропало более пятидесяти человек – женщины, дети. Тогда все списали на пожар, центр закрыли. Но этот инцидент доказал, что аномалии не просто безобидные причуды пространства. Я сравнил данные по всем четырем аномалиям и установил, что с каждой волной площади аномалий увеличиваются в 1,618 раза по сравнению с предыдущей. Это грозило большими неприятностями в будущем. Я надеялся, что у нас достаточно времени, чтобы понять природу аномалий и найти способ, как предотвратить их появление. Но интервал вновь сократился, и в августе 2015 года появились сразу три аномалии, каждая из которых по площади в 1,618 раза превышала аномалию в «Витязе». Чтобы спрогнозировать появление следующей волны, я проанализировал интервалы между волнами и обнаружил, что временной промежуток сокращается также в 1,618 раза. Таким образом, следующая волна должна была возникнуть в ноябре прошлого года. И она принесла пять новых аномалий. Эта последовательность напомнила мне числовой ряд Леонардо Пизанского, более известный как Фибоначчи. Отличительным свойством этого ряда является то, что при делении одного числа из ряда на предыдущее результат стремится к числу фи – 1,618. Это не могло быть случайным совпадением, но я должен был убедиться в правильности своих выводов. Поэтому ждал следующей волны. И 2 января появилось еще восемь аномалий, и их общее число достигло двадцати.

Вяземский перевел дыхание и Вершинин, воспользовавшись паузой, спросил:

– Значит, аномалии возникают согласно последовательности Фибоначчи?

– Да. И с каждой новой волной количество и площадь аномалий увеличиваются. А интервал между волнами сокращается.

– На одно и то же число фи?

– Да. Каждая аномалия по площади больше предыдущей в 1,618 раза. А интервал в 1,618 раза меньше прежнего.

– Невероятно, – задумчиво проговорил Вершинин.

– Числу фи с древних времен приписывали мистическое, сакральное значение. Его считают формулой мироздания, идеальной пропорцией. А некоторые именуют даже числом Бога.

– Вы что же, считаете, что у аномалий божественное происхождение? – ехидно спросил Сорокин.

– Да нет, – Вяземский покачал головой.

– Аномалии имеют скорее естественное происхождение, и мой убежденный атеизм здесь ни при чем. В природе связь последовательности Фибоначчи с золотым сечением – явление весьма распространенное. Один из самых наглядных примеров – естественные спирали. Раковины моллюсков, паутина, расположение семян подсолнечника и сосны. Молекула ДНК состоит из двух вертикально переплетенных между собой спиралей. Ширина каждой из этих спиралей составляет 21 ангстрем, длина – 34 ангстрема, что соответствует двум следующим друг за другом числам ряда Фибоначчи. В природе встречаются и удивительные естественные фракталы – капуста Романеско, цветки георгины и камелии, многие суккуленты. Поэтому в происхождении аномалий я вижу природную гармонию – губительную для нас, но все же прекрасную.

– И все же не понимаю, почему вы считаете, что у нас осталось так мало времени? – не унимался Сорокин. Он не хотел, просто не мог поверить, что его дни сочтены. – Из вашего отчета следует, что площадь последних аномалий не превышает 300 квадратных метров. И если дальше…

– Я расскажу вам, что будет дальше, – спокойно перебил его Вяземский. Его нетерпение вдруг обернулось равнодушием и апатией, словно происходящее не имело к нему никакого отношения. – 3 февраля возникнет тринадцать аномалий площадью около 480 квадратных метров каждая. Само по себе это немного, и до сих пор нам относительно везло с расположением аномальных зон. Только четыре из них возникли в местах массового скопления людей. Но представьте, если хотя бы одна из новых зон появится в людном месте. Например, на площади или стадионе. Будут сотни пропавших, начнется паника. А аномалии будут возникать снова и снова, – профессор посмотрел на Сорокина. – Все дело в соотношении количества новых аномалий и увеличении их площадей. И в стремительном сокращении интервалов между волнами. 23 февраля новая волна принесет 21 аномалию. Площадь каждой увеличится до 780 квадратных метров. 14 марта – 34 аномалии с площадью 1268 квадратных метров. Затем их станет 55, 89, 144, 239. Уже к концу марта интервалы между волнами сократятся до одних суток – каждый день будут возникать сотни аномалий площадью в несколько тысяч квадратных метров. За пару дней порядка десяти процентов планеты будет покрыто аномальными зонами. Постепенно временны́е интервалы сократятся до нескольких часов, а затем – до нескольких минут. И наконец, 28 марта в 01:32 по московскому времени промежуток между волнами станет меньше минуты. Аномалии будут проникать друг в друга, превращая нашу планету в швейцарский сыр. Все будет кончено. Единственная возможность предотвратить такой исход и избежать ненужных жертв – это начать действовать сейчас. Нужно незамедлительно подтвердить «красный код».