Заклятие счастья - Галина Владимировна Романова

Не нашел. Правда, нашел кое-что другое, весьма его заинтересовавшее. Фотографию. На цветном снимке Вадик узнал юную Сашу и ее тренера по дайвингу Серегу Назарова. Она была в купальном костюме, плохо скрывающем расцветающее тело девушки. Он в белых тонких портках, закатанных по колено. Они стояли возле какой-то лодки и чему-то смеялись, держась за руки. И не столько фотография его заинтриговала, хотя и нашлась в странном месте – под матрасом ее кровати, сколько надпись на обратной стороне. «Люблю» – было написано непонятно чьей рукой. То ли писал Назаров, то ли Саша. Но кто-то из них кого-то любил. И Саше это воспоминание было, судя по всему, очень дорого, раз она так тщательно прятала фотографию.

Вадику, в сущности, было плевать на ее чувства. Он не ревновал. Его интерес к ней был вызван расчетом. И он готов был даже тратить на нее время, лишь бы достичь цели.

Но сегодняшнее утро неожиданно все поменяло. Все перевернуло в его представлениях о собственном интересе к этой высокомерной красавице.

Во-первых, он увидел соперника. Серьезного соперника. Очень серьезного! Усов мог, если появится у него желание, не только сдвинуть Вадика со своего пути. Но и доставить ему массу хлопот. Массу неприятностей!

Во-вторых, Сашка проигнорировала его машину, а села в машину Усова, тем самым отдав ему предпочтение. Тем самым унизив Вадика.

В-третьих, в своем васильковом шелковом платьице, весьма сексуально забивающемся ей между ног, она вдруг показалась ему просто красавицей. Соблазнительной красавицей.

Которая, в свою очередь, предпочла ему Усова. Который, в свою очередь, был сильным оппонентом. И который, в свою очередь, мог завладеть тем, за чем охотился еще дед Вадика.

Это был…

Это был вызов! Это была дуэль! И ее Вадик намеревался выиграть. Даже если ему придется шагать по головам! Даже если ему придется терпеть эту вислозадую Аллу Геннадьевну с ее фальшивой сладенькой улыбочкой.

– Чай, кофе или лимонад, Вадик? – спросила она, замирая у плиты с поднятыми вверх руками, будто сдаваться собиралась на его милость.

Чертова дура!

– Пожалуй, кофе, – сдержанно улыбнулся он.

– Вы ведь не торопитесь? – улыбнулась игриво старая перечница. – Мы могли бы дождаться Сашеньку после работы здесь, у нас. Мама ваша, Вадик, звонила мне и сказала, что уезжает. Что вы совсем сиротка на пару недель. Хи-хи…

Ее мерзкий смех и заигрывающая стрельба глазами едва не сорвали его с катушек. Желание услышать ее предсмертные хрипы снова возникло. Он даже возбудился, представив, как льет в ее широко распахнутое, хватающее последний воздух, горло огненный кофе.

Держи себя в руках! В руках! Твоя цель – ее дочь! Высокая, длинноногая гордячка Сашенька с длинными светло-русыми волосами, потрясающей кожей, пухлым ртом, который ему хотелось терзать своими грубыми пальцами.

– Боюсь, что не смогу ее дождаться, – сквозь зубы процедил Вадик и осторожно потрогал низ живота, возбуждение было почти болезненным. – Масса дел. Масса.

– Жаль. А мы могли бы с вами занятно провести время, Вадик.

Вдова Беликова капризно изогнула губы. Отвлеклась на минуту на кофе, выползающий из турки. Разлила его по чашкам, подала на стол, села напротив Вадика. Снова глянула на молодого человека странно кокетливо, неподобающе, на его взгляд, ее возрасту.

– И как же мы с вами занятно стали бы проводить время, Алла Геннадьевна? – поинтересовался он тихим опасным голосом.

– А мы бы с вами стали искать то, что вы не нашли в прошлый раз, – таким же тихим, опасным голосом ответила вдова Беликова и отхлебнула кофе.

– Что-о-о?

Он поперхнулся своим глотком, сильно закашлялся. Алла Геннадьевна тут же вскочила с места, подошла к нему и дважды ощутимо шлепнула между лопаток. А потом навалилась ему на спину своими отвратительными толстыми сиськами и зашептала на ухо горячо и гадко:

– Бедный мальчик… Бедный, бедный, глупый мальчик… Ты не подумал, что в моем доме могут быть установлены камеры? Не подумал, так ведь?

Вадика прошиб пот, прочно прилепивший тонкую марлевую сорочку к телу. Или это от ее сисек ему стало так жарко? Или от того, что ее рука залезла под скатерть, нашарила его ширинку и обнаружила его возбуждение?

Мерзкая старая шлюха! Мерзкая старая шлюха!

– Не подумал… – шепнула ему в самое ухо Алла Геннадьевна и вдруг больно укусила за мочку уха. – Так что ты искал, мальчик мой? То, что искал твой дед, а потом отец? Я угадала?

Вадик промолчал, тяжело дыша. Старая ведьма знала свое дело! Она очень искусно распоряжалась его возбуждением, очень искусно. Он еле сдерживался, чтобы не стонать.

– Угадала…

Ее грудь вдруг отлепилась от его спины. Но не успел он выдохнуть с облегчением, как Алла Геннадьевна схватила его за ухо и сильно дернула со словами:

– Идем, идем, мальчик мой, поищем вместе. Может, я и смогу тебе чем-то помочь в твоих поисках.

Он встал с места и на негнущихся ногах двинулся следом за ней на второй этаж, где – он точно знал – располагалась ее спальня.

Он с отвращением смотрел на ее переваливающийся под шелковой юбкой огромный зад, на растрескавшиеся пятки, и желание убить ее с каждой минутой становилось все сильнее.

Он сейчас войдет в ее комнату – просторную, богатую, с широкой кроватью, застеленной белоснежным атласным покрывалом, – и сделает с этой шлюхой все, что только придет ему в голову. Все!

«Ну и что такого-то? – подумал Вадик, запирая дверь спальни на всякий случай на ключ. – Она сама виновата, сама напросилась!..»

Назаров зря спешил так рано на работу. Никому до него с утра не было дела. Суета, беготня. Какие-то студенты толпой метались по коридору отдела с заявлениями о пропаже вещей и документов. Пьяная баба с синяком тихо ревела в уголке обезьянника и все просилась домой. В дежурке телефоны разрывались, было шумно, и от этого шума у него разболелась голова. Или не от шума, а от чего-то еще. От воспоминаний о неприятной встрече с Аллой Геннадьевной, к примеру. Или от того, что не шли из головы мысли о Саше. Она что, тут, в городе? Интересно, почему? Она же думать не хотела о том, чтобы здесь остаться на веки вечные. Город ей казался маленьким и скучным, люди примитивными и неинтересными. Он посмеивался над ней. Пытался переубедить. Говорил, что город на побережье не может быть скучным. И не такой уж он и маленький. А люди везде одинаковые. Люди…

Столкнувшись на выходе с господином Усовым, который, со слов Огнева, стал посещать их отдел регулярно, Назаров поморщился. Вот этот дядя в самом деле был неприятной особью. Бандитский прыщ! Выскочка! Но таких везде хватало.

Так что…

Нет, а что, правда Саша тут, в городе? Одна или с мужем? Таня, помнится, несколько лет назад обмолвилась о том, что Беликова вышла замуж. Без подробностей, мимоходом. Он не стал расспрашивать. И постарался забыть. Но это там, в Москве, получалось. Здесь-то как? Как забудешь? Он сегодня, когда нырнул с пирса, сразу о ней вспомнил. Как скользило ее загорелое юное тело в воде рядом с его. Как горели восторгом ее глаза под стеклом маски. Как колыхались в морской воде ее волосы. Они напоминали ему тогда водоросли, самые прекрасные на свете водоросли.