Заплыв домой - Дебора Леви

Китти выбралась из воды, прошла по бортику на мелкую сторону и принялась обрывать листья с лаврового деревца, росшего в кадке. Изабель тоже вышла из бассейна и присела на краешек белого шезлонга. Жена-журналистка рассеянно закурила, как будто задумавшись о чем-то более важном, чем происходящее здесь и сейчас. Она, наверное, видела потрепанный конверт формата А4, который Китти оставила на полу, прислонив к двери спальни.

ЗАПЛЫВ ДОМОЙ

КИТТИ ФИНЧ

Она не сказала Изабель, что ее бросает в жар и перед глазами все плывет. Она не сказала, что у нее чешется кожа и, кажется, распух язык. Она умолчала о призрачном мальчике, который сегодня утром, когда она проснулась, вышел из стены, чтобы с ней поздороваться. Он украл несколько ее растений, потому что, когда он уходил обратно в стену, они были у него в руках. Она подумала, может быть, он искал способы умереть. Слова, которые он говорил, она слышала не ушами. Она слышала их у себя в голове. Он махал ей рукой, словно хотел поприветствовать, но теперь ей подумалось, что он, возможно, прощался.

— Так ты, значит, поклонница поэзии Йозефа? Поэтому ты сюда и приехала?

Китти жевала серебристый лавровый лист, пока не уверилась, что сможет не выдать тревогу в голосе.

— Наверное, поклонница, да. Но мне это видится по-другому. — Она сделала паузу и дождалась, пока голос окрепнет. — Поэзия Джо представляется мне разговором лично со мной. Он пишет о том, о чем я много думаю. У меня с ним контакт на уровне нервов.

Обернувшись, Китти успела заметить, как Изабель тушит окурок босой ногой. У нее перехватило дыхание.

— Тебе не больно?

Даже если Изабель обожглась, она словно этого и не заметила.

— Что значит «контакт на уровне нервов» с Йозефом?

— Ничего не значит. Мне только сейчас пришло в голову.

Китти заметила, что Изабель Джейкобс всегда называет мужа его настоящим именем. Словно та часть его, что была самой таинственной и секретной, та часть, где рождались стихи, принадлежала лишь ей одной. Как объяснить, что они с Джо передавали друг другу послания сквозь эфир, если она сама толком не понимала, что происходит? Надо будет потом обсудить это с Юргеном. Он ей расскажет, что она наделена сверхчувствительностью, потому что поэт, а потом произнесет несколько слов по-немецки, и это будут слова любви. Отвязаться от Юргена по ночам всегда было непросто, и она была благодарна за отдельную комнату, куда можно сбежать. Да, в каком-то смысле она была благодарна Изабель за убежище от любви Юргена.

— О чем твое стихотворение?

Китти внимательно изучала лавровый лист, водя кончиком пальца по его серебристым прожилкам.

— Я не помню.

Изабель рассмеялась. Это было обидно. Китти обиделась. Уже не испытывая никакой благодарности, она сердито смотрела на женщину, которая предложила ей гостевую комнату, но не удосужилась дать подушку и постельное белье и не заметила, что окно в комнате открывается, а пол покрыт толстым слоем засохшего мышиного помета. Журналистка задавала вопросы, словно собирала сведения для досье. Фигуристая и высокая, с длинными черными волосами, как у индианки, Изабель носила на левой руке золотое обручальное кольцо, демонстрируя свой статус замужней женщины. У нее были длинные холеные пальцы — пальцы человека, ни разу в жизни не вымывшего кастрюлю и не рывшегося в земле. Ей даже не пришло в голову предложить гостье вешалки для одежды. Нине пришлось опустошить свой шкаф. Тем не менее Изабель Джейкобс задавала вопросы, потому что ей было необходимо держать все под контролем.

— Ты говорила, что знаешь владелицу виллы?

— Да. Рита Дуайтер, психотерапевт. Подруга моей матери. У нее недвижимость по всему миру. В одном только Лондоне — двенадцать квартир и домов стоимостью около двух миллионов каждый. Наверное, она первым делом интересуется у пациентов, есть ли у них закладная на дом.

Изабель рассмеялась, и на этот раз Китти рассмеялась с ней вместе.

— Кстати, спасибо, что ты разрешила мне здесь остаться.

Изабель небрежно кивнула и сказала, что надо пойти приготовить завтрак. Может быть, тосты с медом. Китти смотрела, как она ворвалась в дом сквозь стеклянные двери и чуть не сбила со стула Лору, сидевшую за кухонным столом с наушниками в ушах. Лора учила какой-то африканский язык, и сейчас ее губы артикулировали слова вместе с диктором аудиокурса.

Голая и дрожащая, Китти сидела на бортике бассейна, слушая, как высокая блондинка с испуганными голубыми глазами нараспев повторяет фразы с другого континента. В деревне звонили церковные колокола, кто-то шумно вздыхал. Когда Китти подняла глаза, ей пришлось собрать волю в кулак, чтобы не выпасть из реальности во второй раз за утро. Маделин Шеридан, как обычно, сидела на балконе и глядела на нее сверху вниз, словно высматривая в океане акулу. Это было уже чересчур. Китти вскочила на ноги и потрясла кулаком, грозя мрачной фигуре, попивавшей утренний чай.

— Что ты вечно таращишься? Кстати, я все еще жду, когда ты принесешь мои туфли, доктор Шеридан. Ты их уже забрала?

Юрген затащил трехфутового надувного инопланетянина со сморщенной шеей в кухню кафе Клода. В субботу он купил это чудо на блошином рынке, а сейчас они с Клодом вели три разговора одновременно. Клод, просто вылитый Мик Джаггер, которому только-только исполнилось двадцать три, владел единственным на всю деревню кафе и на будущий год собирался продать его парижским застройщикам. Клод спросил, почему английские туристы предложили комнату Китти Финч.

Юрген почесал в затылке и тряхнул дредами, пытаясь вникнуть в вопрос. Мысленное усилие его утомило, и он затруднился с ответом. Клод, чьи шелковистые волосы до плеч были пострижены в дорогой парикмахерской так, чтобы придать им небрежный вид — мол, человек не запаривается с прической, — считал, что свалявшиеся дреды Юргена наверняка вызывают у Китти стойкое отвращение, потому что ей было известно, что она может остановиться у Юргена, когда захочет. В то же время они потешались над Митчеллом, который сидел на террасе и в ожидании, когда откроется бакалейная лавка, набивал пузо багетами с джемом. У этого толстяка, коллекционирующего старинные ружья и пистолеты, уже набежал изрядный кредит и в кафе, и в бакалейной лавке, которой владела мать Клода. Митчелл грозил разорить все их семейство. Одновременно с этим Клод чистил картошку, а Юрген пересказывал ему сюжет фильма «Инопланетянин». Он отобрал у Клода недокуренную сигарету, вырвал прямо изо рта и докурил, пытаясь припомнить фильм, который видел в Монако три года назад.

— Маленький инопланетянин потерялся на Земле, в трех миллионах световых лет от родной планеты. Он подружился с десятилетним мальчиком, и между ними возникла особая связь.

Клод ухмыльнулся и подмигнул надувному инопланетянину.

— Какая особая связь?

Юрген покачал дредами над свежеиспеченным грушевым пирогом, остывавшим под открытым окном, словно мысленно призывая сюжет давно позабытого фильма.