Истории 80-го танкового - Сергей Владимирович Сороковиков

class="p1">Счастье привалило, посылку доставили, а там кофеварка гейзерная в комплекте с кофе молотым, который взаправдашний. И с передка на отдых роту отвели. Гейзерная кофеварка на шесть чашек. Чашек шесть, а кружки две получается. Посылка из дома пришла, от родных. Такой кофе самый вкусный, что вообще может существовать в мире. С раннего утра две кружки кофе — и как снова дома побывал. Вот оно — главное кофепитие.

Поехали за границу

Ничто не предвещало чего-либо. Но назревало. Хотя это уже потом ясно стало, сто процентов, назревало. А с самого начала непонятное висело воздухе, то есть оно было, но такое воздушнонеосязаемое, его ждали, ощущали, скоро всё-таки закрутится. Хотя в действительности до этого «неосязаемого» всем было вообще по фигу. Потому что пока танковая колонна на марше, тебе до непонятных фантазий дела никакого нет. Тем более точно известно, что ничто так вдруг и неожиданно не наступает, как то, чего ждёшь с нетерпением и долго.

Праздничный марш 23 февраля привёл к перемещению полка с ПВД на самую границу, поближе к сопредельному государству, куда прибыли после обеда, уже почти к вечеру. Обустроились на ночлег. Танк после марша ещё не остыл, и этим февральским, не скажу ласковым, вечером хотелось тепла. До дома была далеко, и танкист, в лице меня, командира взвода, расположился, как уже привык, на трансмиссии друга, чтобы через несколько часов встретить утро отдохнувшим и разбираться с ощущениями, чего и кто там не осязал и почему.

Комбат и после изнуряющего марша был бодр — а что делать, должность и звание обязывают. И опыт. На следующий день, который даже ещё минуты не прошло как начался, то есть секундная стрелка только перевалила четыре ноля, все командиры подразделений получали боевое распоряжение, из которого следовало, что нынешняя точка прибытия не завершает продвижения. Дальше путь на запад. На запад! Чернигов. До начала выдвижения на марш следовало получить БК и личное оружие. А как хотели, мы же на танке собрались до Чернигова ехать, а танковая колонна через границу не может без БК ехать — не поняли и не простили бы на той стороне нашей дерзости. После загрузки и проверки машин стартанули. Ну, поехали!

Только буднично как-то это произошло. Совсем не так, что моторы взревели и, сталью отливая, бесконечной рекой… Не-не, моторы уже прогретые были, поэтому и не ревели, и не свистели (мы на Т–80). Вышли до рассвета, так что и без в спину бьющих первых лучей поднимающегося из-за горизонта красного солнца, которые, пробиваясь через разрывы низко висящих облаков, ярким светом слепили врага. Без иллюминации, короче, буднично.

Никто не верил, что война. Да, вот такие военные, на боевых машинах с полным БК, проходя через границу другого государства, и всё размышляют по дороге, а не на войну ли едут? Это всё от недосыпа, с марша на марш. Вера, что началось то самое, к чему готовили в танковом училище, пришла с ракетами. Не сигнальными, я говорил, без иллюминации, значит и без красной или там без трёх зелёных сигнальных в небе. Ракеты были баллистические, они расставили в головах всё на свои места. Что радовало фактом наличия проработанного плана, в общем, не экспромт, и это очень даже было замечательно. Наблюдаемые баллистические ракеты не могут применяться спонтанно, цели для них должны были быть разведаны заранее. Значит, точно не учения. И не пугать едем. Для пугать только бы пусковых установок на старте, со спутников НАТО видимых, хватило бы в полной мере. И мы катались бы вдоль границы, а не перпендикулярно ей.

Границу проскочили днём, в шестнадцать ноль-ноль. Всё, дальше скорость и скорость, без остановок. Нам же до Чернигова задача. Для обеспечения постоянного движения командиры менялись с мехводами за рычагами, большие привалы только для заправок, никаких торможений, по любой причине. Дождь со снегом или снег с дождём, кому что больше не нравится, по мне и то и то мерзость. Но было тогда. Я эту погоду потом полюблю, искренне, всем сердцем, потом, когда дроны-камикадзе на солнце и в тепле роиться начнут. Марш, четверо суток. Люди подходили к пределу возможностей. Нужность длинной остановки после этих четырёх суток движения становилась очевидной.

Не стоило искать, где грани предела возможного, бой мог начаться в любой момент. К счастью, произошёл казус.

Случилось разок, не все люди разобрались с происходящим, был один населённый пункт, народ вышел и перегородил дорогу, не давали проехать. Не военные, просто люди, гражданские. Использовали данную ситуацию для отдыха, ночлега. Поговорили, определились, все и всё поняли, утром снова на марш. Я уже в дозоре полковой колонны. Танковый полк в колонне, со всем обозом, штабом и обеспечением — это без малого десять километров длины. Деревни, городки улетают за спину. Их названия ничего не говорят, да и не вчитываешься в таблички.

Наступила весна. Март. Первые числа. Полк вышел на реку Десна. Сутки на форсирование. До точки, до Чернигова, один рывок. Вот она, Черниговская область. Ягодное. Конечная точка марша — Ивановка, где произошло первое боестолкновение. На Ивановку передовыми шло три наших танка, на подходе в населённый пункт стояли чужих два.

Мы сходу подбили один. Второй не ответил, стоял неподвижно. Экипажи оставили машины незадолго до нашего появления. Но что делать, сожгли и сожгли один, второй молчит, так и проверили, что безопасен проход.

Вышли на окраину Ивановки. В лоб, открыв огонь, выскочил танк противника. Его ответным огнём сразу снесли — скатился на обочину, уткнулся, заткнулся. Потом короткий стрелковый пехотный бой. Не назвать его яростным сопротивлением, скорее враг обозначил своё присутствие. Так, постреляли, объявили, война началась. К вечеру Ивановку заняли полностью.

Утро. Осмотрели машину. Вся левая сторона посечена осколками. Осколки от разрыва вражеского снаряда, того танка. А что, нормально, в бою были. Но всё у нас исправно. Так мелочь, следы на траках и наружные баки повреждены. Жалко было личные вещи, по-походному притороченные снаружи.

Копычёвка, три километра до Чернигова, где бои начались уже по-настоящему.

Помнить друга

Был друг. Ну как был, есть он ещё. Точно живой. Хоть и следы его я потерял. Всё равно, воюет он где-то. Мощная железяка. С характером. Столько раз спасал-вывозил. На себя всё принимал. Принимал и терпел. За нас за всех. Номер 384. Когда ему совсем плохо стало, мы его не бросили. Не, друзей не бросают, не в наших генах это. А таких, как он, вытаскивают из любой передряги. Вот мы его и