Краткая история цинизма - Александр Невзоров

За слово «козел» били, за плескания водой или плевок спящему за шиворот тоже. А вот за 1546-ю поправку к закону о пчеловодстве, к примеру, не били. И за 542-ю поправку к какому-нибудь другому закону киллеров не нанимали. Это было тревожным симптомом, но госвласть не реагировала. Поэтому депутат вырождался на глазах. И его можно понять. Мелкий, убогенький лоббизмик, копеечный, цвел, конечно, но был по силам любому, даже самому тупому и неизвестному из депутатов. Разумеется, произносились все ритуальные словеса, некое внешнее сходство с парламентом периодически, что называется, проскакивало, но не более. О благих намерениях я вообще не упоминаю, так как хорошо известно, какая организация ими вымощена.

Сейчас о горшке Гайдара никто даже не вспоминает. Сейчас (и давно) Дума — нуднейшее госучреждение, где теряют ориентацию в пространстве даже мухи, тупо перелетая из одного приоткрытого в полусне рта в другой. Грядущие перемены, корневое переиначивание принципов думствования — это, по сути, что-то вроде чернобыльского саркофага, где партийный шеренговый принцип намертво накроет наконец бетонным колпаком и мух, и легкие побои, и память о грудях Марычева, и тот маленький волшебный корешок, что когда-то был спасен из горшка Гайдара. Говорят, он, завернутый в полиэтилен, надежно запрятан в кашпо одного из глупых думских фикусов. Кажется, на втором этаже.

Публикуется по: Профиль. № 36 (544) от 01.10.2007

Итак, кто же такие флагелланты?

В Средние века это были маразматики-благочестивцы, бродившие по Европе и с псалмопением лупившие себя прилюдно до крови разными приспособлениями. Чаще всего это были банальные плетки (flagellum — плеть), откуда, собственно, и пошло название профессии. Впрочем, иногда эти ребята разнообразили инструментарий; сохранились свидетельства употребления клещей, щипцов, спиц, цепей. Чем свирепее истязал себя флагеллант, чем больше пускал из себя кровищи, тем благочестивее считался. Помнится, в Лионе пожилой флагеллант предоставил обнаженные части своего тела голодным псам и настоял на отъедении себе пениса, пятки и фрагментов бедра. Опять-таки прилюдно. С соблюдением всей профатрибутики, с пением, при полноценном факельном освещении и воздымании распятий.

Предполагалось, что чем страшнее и исступленнее истязания, тем выше будет некий загробный дивиденд. Понятное дело, флагелланты рассчитывали на абсолютную окупаемость процесса и на то, что их ждут не дождутся в райской кассе. Кто внушил им мысль заняться этим диким бизнесом, сейчас не очень понятно, да это и не так важно.

Выборный процесс в России в XX веке возродил этот бизнес, правда, в еще более диком и извращенном виде. Как только в руке председателя Центризбиркома бабахает маленький стартовый пистолетик и начинается бредовая эпоха, когда хорошо известные друг другу жадностью, злобой и глупостью люди начинают шумно уверять друг друга в своей щедрости, доброте и уме, — на сцене вновь появляются флагелланты. То есть лица и организации, подвергающие себя в предвыборную и выборную эпоху добровольному самобичеванию. В данном случае — финансовому самобичеванию. Они, появляясь ниоткуда перед партиями и кандидатами, судорожно вытягиваются во фрунт и начинают неистово флагеллировать, до крови полосуя свои фирмы, фирмочки, концерны, корпорации, банки, учреждения и товарищества. Они самоупоенно пускают себе финансовую кровь. Избираемый (кто бы он ни был), жадно чавкая, слизывает ее, пухнет и хорошеет, но при этом хитренько улыбается. (Процесс, разумеется, имеет строго закулисный характер и юридически нематериален.)

Так вот, об улыбочках. Дело в том, что нынешние флагелланты — дураки. Примерно в такой же степени, как их средневековые коллеги.

Вкладываясь, порой разорительно для себя, в выборные процессы, они предполагают, что дивиденды будут огромны, когда их «вскормыш» изберется и утвердится на той или иной ступени российской власти. Они еще не знают, какую огромную, наглую, холеную фигу им предложат для обнюхивания или почтительного полизывания в порядке очереди. И это еще в лучшем случае! Если дело ограничится просто демонстрацией фиги, флагеллант может считать, что ему крупно повезло.

В большинстве случаев для флагелланта все оканчивается гораздо печальнее. Вспомним известного флагелланта Борюшку. Он, правда, всегда ухитрялся, слегка бичуясь, обильно истекать чужой кровью, но стабильно давал роскошные надои, всегда в разы превосходя литражом менее известных флагеллантов современности и действительно обеспечивая выборные победы. И таки ж где теперь Борюшка? Правильно. В общемировом розыске. Ошельмованный, с наглухо заплеванной прессой лысинкой, он близок к сбору стеклотары в Гайд-парке.

Расчет на благодарность власти за любую помощь на выборах в России является приметой почти безграничной глупости. Примеров — тьма. Власть, став властью, конечно, всегда отблагодарит. Кого интерпольным розыском, кого сроком, кого могилой. Тот, кто ни черта не сделал, всегда может спокойно жиреть дальше, а вот помогавший, причем всерьез и ощутимо, всегда должен ждать в гости оперов или кого похуже. Арифметика у власти простая. Чем серьезнее и ощутительнее была добровольная (а порой очень искренняя) помощь, тем оперов будет больше. Аж до трехсот штыков. Совсем выложился — еще и бэтээры подкатят. Как известно, в России своя собственная логика. Национальная. Во всем. Но в этих вопросах она наиболее эффектная. Человечество, всерьез соприкасаясь с образчиками русской логики, недоуменно холодеет или нервно протирает от пыли всякие там ядерные кнопки. Но это уже лирика.

К чему я все это? Да только к тому, что от любого добровольного финансового участия в выборных процессах можно и нужно воздерживаться любой ценой. Если кандидат внушает симпатию, если ему, не дай бог (приступ слабоумия), веришь, то попросите близких или охранников связать себе руки, ноги, пускайте в ход мокрые простыни для связывания, смирительные рубашки, джутовые мешки с зашивающейся горловиной, кляпы, бочки на худой конец. Но ничего не предпринимайте! Помогать власти становиться властью в России чрезвычайно опасно. Финансовое флагеллирование столь же идиотская забава, как и одноименный средневековый процесс под гул колоколов и потрескивание факелов.

Публикуется по: Профиль. № 38 (546) от 15.10.2007

Вот уж в чем Россию никак нельзя обвинить, так это во вкусовой разборчивости. Известно, что наша матушка-родина с особым удовольствием, с редкой маниакальностью пожирает своих детей. Причем, будем уж до конца откровенны, именно сыны отечества и составляют основной рацион нашей очаровательной старушки (милой матушки).

Однако дети избираются совершенно не по принципу вкусовых качеств, калорийности или иных гастрономических достоинств, а просто по принципу «кто поближе» к главе, то есть непосредственно к государственной пасти. Воздыхать и сокрушаться по этому поводу бессмысленно, традиция укоренившаяся, стойкая, являющаяся непременной частью национальной истории и культуры. Меня, правда, всегда удивляло не то, что Россия пожирает этих своих детей, а то, что ее после этого не рвет фонтаном. Ведь все мы, если разобраться, детишки-то еще те!