Единственная для принца. Книга 3 - Анна Агатова

- Князь! Из всех мест, что указаны в вашем списке, только до картинной галереи и кухни можно добраться потайными ходами. И нам обязательно нужно туда попасть. Но сначала нужно показать хозяевам, что вы не опасны.

У Зиада заиграли желваки.

- Как?! - он набирал ковшиком воду и лил, снова набирал и снова лил, а хотелось швырнуть деревяшку в стену, схватить клинок и от души махать им, чувствуя, как меняется в руке сопротивление оружия, когда отсечённые конечности врагов отлетают от их тел.

Перла глянула на него жёстко.

- Князь, возьмите себя в руки. Вокруг нас враги. Верить нельзя никому. Но нам нужно отсюда выбраться, а для этого можно кое-чем и пожертвовать. Завтра за обедом просите Вретенса о том, чтобы он похлопотал за вас. Нужно, чтобы у вас была хоть самая малая свобода передвижения.

Зиад заскрипел зубами.

- Просить у этого... этого... - не было слов, чтобы дать достойную характеристику второму принцу. - Маркиза, вы разве не помните, что он отказался вам помочь?!

Тяжёлый, совсем не подходящий этому юному созданию взгляд упёрся в него. А упрямо поджатые губы прошептали:

- Мы не в том положении, чтобы выбирать, кто нам нравится, а кто нет. Нужно пользоваться любой помощью. И ещё. Успокойте наших хозяев - покажите им, что ваш магические возможности ничтожны. Докажите им, что вы не опасны!

- Как?! - Зиад прошипел это почти беззвучно, но чувствовал, как глаза наливаются кровью от переполнявших его эмоций, а главное - от невозможности их выплеснуть.

Перла глянула, будто холодом обожгла:

- Включите мозги, князь!

Такие слова подействовали на Зиада, как оплеуха, - он онемел. В следующее мгновенье только настенная обивка всколыхнулось: девушка ушла. А в душе боролись два чувства — неприязни и восхищения. Неприятно принимать выговоры, да ещё и от девчонки. Но оспорить её правоту не получалось - он действительно много злился и мало думал.

***

Зиад смотрел на потешающегося принца исподлобья, а мысли быстрыми белками крутились в голове. Да, те, кто его подслушивают, звуки льющейся воды слышали, а вот всплеска магии не фиксировали. Вот он и включил мозги. Гнев и ярость отступили под успокаивающей прохладой злорадной мысли: "Сам напросился!"

- Тренируюсь, ваше высочие? - подсказал он принцу.

Тот засмеялся ещё громче. И так искренне звучал смех, таким он был радостным и заливистым, что Зиаду хотелось затолкать эти звуки обратно, но он продолжил:

- Магию тренирую.

Варген взорвался новым приступом хохота. Перла смотрела недоуменно. И у Зиада уже не возникало вопроса - играет или в самом деле не понимает. Уже неважно это было. Сейчас он здесь был самым важным актёром. И он снова вздёрнул подбородок — роль обязывала.

- Хвастай успехами! - приказал, утирая слезу, Варген-Фойга.

Зиад перевёл потяжелевший взгляд в сторону.

- Нельзя во дворце. Запрещено, - проговорил тихо, с затаённым облегчением.

Светлые брови старшенького взлетели в издевательском удивлении:

- Да? Я разрешаю.

Зиад не смотрел на него. Молчал. Поджал губы.

- Ну?! - смеха уже не было. В голосе старшенького звучала угроза.

Зиад молчал. Не смотрел.

- Приказываю! - прогрохотал Варген-Фойга.

Зиад всё поднял глаза. В светло-голубых, будто вылинявших, глазах увидел обещание расправы. Самой жестокой, самой унизительно. Сглотнул. Отвёл руку в сторону, всё так же глядя в глаза старшенькому, и выпустил искру. Она сорвалась, но почти сразу потухла и осыпалась.

Все в столовой, со страхом наблюдавшие за действиями посла, который умел магичить, зашевелились. За этим чувствовалось удивление и недоверие. Старший принц чуть прищурился и змеиная улыбка медленно-медленно стала проявляться на его лице.

- Повтори! - рявкнул он ещё раз, но не скрывал злорадного удовольствия.

Зиад в упор смотрел на Варгена-Фойгу. И взгляд этот не обещал ничего хорошего. Ненависть, злость, жажда мести за прилюдное унижение. А принц только шире скалился. И снова приказал, только тихим, как шипение самой опасной песчаной гадюки, голосом:

- Ещё!

И Зиад глядя в эти гадючьи глаза, прожигая полным ненависти и боли взглядом в ответ, с силой махнул рукой. Чтобы с пальца слабой звёздочкой скатилась ещё одна, ещё более слабая искра. Он отвёл глаза, стоял, играл желваками и не смотрел на тех, кто во все глаза смотрел на него. И старший принц снова рассмеялся.

- Тренируйся больше! А за горячей водой слуг посылай!

И не прекращая смеяться, вышел из комнаты.

С дивана раздался слабый девичий голос:

- Господин посол, как же так?

- Накопитель кончился, - проговорил Зиад сухо и чуть отвернул от Перлы лицо. Так и не поднял глаз, продолжая играть желваками.

***

На следующий же день прямо во время обеда второй принц предложил господину послу прогуляться. "Для моциона," - вежливо и добродушно улыбнулся он. Будто и не было вчера той сцены с униженными просьбами господина Зиада Маруна, с позорной демонстрацией своей магической несостоятельности, с приказными воплями старшего принца...

Если бы всё это не было игрой, Зиад не смог бы на следующий день вот так спокойно смотреть на Вретенса, названного при рождении Андра, после пережитого вчера. Было бы слишком стыдно, слишком неловко. Ещё бы! Он, сын князя и сам будущий князь, потерял лицо, опозорился. Конечно, никто здесь не знал о его истинном происхождении, кроме него самого, но...

Однако, вопрос о чести не стоял, сейчас было выгодно быть слабым и немощным.

Зиад с первых же минут пребывания в королевском дворце Оландезии сдерживал свои порывы схватиться за оружие и показать кто чего стоит. Но не только не делала этого, но старался, чтобы у всех складывалось впечатление, что он слаб, труслив, немощен.

Это то, что отец, а затем и разные мастера боя впечатывали в него с самого юного возраста - не дай противнику оценить тебя правильно, пусть он ошибется, пусть недооценит тебя, а в удобный момент ты сделаешь один выпад, который решит исход боя. У всех слова были разные. И примеры из жизни разные, но принцип в основе лежал один и тот же.

И Перла тоже следовала этому принципу. И как показывает время, такая стратегия помогла ей выжить и выдержать жизнь заложницы.

К тому же здесь, в Оландезии, в королевском дворце сила была в почёте, кто сильнее, тот и прав, а кто слабак, того попирают ногами. И Зиад старательно подчёркивал свои слабости. Но у всего есть предел: то, что он показывал, было полезным и правильным, однако гордость сильно мешала ему - непривычное это было для него положение.

Вот и сейчас нужно было поддерживать впечатление о себе, как о слабом создании. Он бы и на обед не пошел после вчерашнего, но сказал себе: "Посол слабый человек, для него нет проблемы выйти после позора на люди, смотреть им в глаза, улыбаться и делать вид, будто ничего не случилось. Но он - это не я. Я лишь играю роль".