Мужские игры - Александра Маринина

Баглюк стал быстро оживать. Пожалуй, он еще не в финалепьесы, когда Маргарита умирает от чахотки. Действие отодвигается ближе ксередине.

– Нам это интересно, но у нас не было материала. Такихслучаев, о которых вы говорите, было немного, и каждый раз другие газетчикиоказывались первыми. А когда материал неэксклюзивный, это уже все не то.

– Тогда тем более вас это должно заинтересовать, –произнес незнакомый собеседник. – Потому что вы – первый, кто узнал, чтоубитый вчера Никита Мамонтов был осведомителем и состоял на связи у сотрудникаотдела по борьбе с тяжкими насильственными преступлениями.

– Но мне нужны доказательства, – осторожно сказалБаглюк. – Вы же знаете, наша газета и без того была втянута в несколькосудебных процессов из-за публикаций, построенных на непроверенных данных.

– Разумеется, – спокойно ответилнезнакомец. – Доказательства я вам предъявлю. Мы будем договариваться свами о встрече, или вы хотите подумать?

– Я хочу понять, в чем состоит ваш интерес. Почему выпредлагаете материал именно нашей газете и именно мне? И что вы хотите взамен?

– Объясню. Ваша газета – единственная из ежедневныхизданий, где могут потянуть материал такой степени сложности. Конечно, в«Совершенно секретно» или «Криминальной хронике» есть профессионалы, которыелучше вас разберутся в материале и подадут его более эффектно, но эти изданиявыходят раз в месяц. А остывшее блюдо теряет всю свою привлекательность. Теперьчто касается моего личного интереса. Я работаю в правоохранительных органах, имне небезразлична судьба агентурно-оперативной деятельности. К сожалению, присуществующем сегодня положении вещей судьба эта незавидная. И я хочу сделатьвсе, чтобы переломить сложившуюся тенденцию, в том числе и организоватькампанию в средствах массовой информации, которая заставила бы нашихруководителей наконец задуматься о том, что система раскрытия преступлений ирозыска преступников разваливается на глазах.

Это показалось Баглюку убедительным. Во всяком случае, емууже приходилось встречать таких людей, которые пытались бороться за идею припомощи скандалов в прессе. Правда, эти идеи были всегда политическими, а несугубо профессиональными… Зато материальчик можно будет сделать – прелесть! Пальчикиоближешь.

* * *

Юра Коротков приходил на работу очень рано. Обстановка домабыла невыносимой, и он обычно старался встать, позавтракать и уйти до того, какпроснется жена, чтобы не нарываться на очередной скандал и не портить себенастроение на весь день. Сегодня он тоже пришел пораньше и уже без четвертивосемь сидел в кабинете, который занимал вместе с Колей Селуяновым, ипереписывал на чистые листы ту информацию, которую сумел собрать за вчерашнийдень. Информация эта записывалась по ходу на самые разнообразные клочки иобрывки бумаги, сигаретные пачки, обертки из-под шоколадок и прочие «бумажныеносители».

В десять минут девятого звякнул внутренний телефон.

– Юрий Викторович, – послышался голосМельника, – зайдите ко мне.

Коротков с удивлением глянул на часы и отправился кначальнику. Владимир Борисович встретил его ледяным молчанием. Только швырнулна длинный стол для совещаний какую-то газету и встал у окна, повернувшись кКороткову спиной. Юра взял газету, недоуменно пробежал глазами по заголовкам инаткнулся на тот, который был выделен ядовито-зеленым маркером: «Трупы насвалке». Материал был приличным по объему, занимая целый «подвал» на второйполосе. И начинался довольно эффектно.

«– Он мне сказал: «Я знаю, что это ты убил. Может быть, я несумею это доказать, но я все равно это точно знаю…»

Красивый оборот, не правда ли? Перед вами расшифровкадиктофонной записи признания в убийстве, совершенном в девяносто пятом году.Молодой человек по имени Никита (фамилию мы пока не называем) сразу же попал вполе зрения уголовного розыска, был задержан и в течение почти месяцаинтенсивно допрашивался. Более того, как мы с вами теперь знаем, сотрудникимилиции были уверены в том, что убийца – он. Знали это совершенно точно. Знали– и… отпустили Никиту.

«Как же так?» – спросите вы. Почему же отпустили, если точнознали, что он виновен? Разве Никита был крутым мафиози и сумел всех купить?Нет. Он был обыкновенным молодым человеком, связанным с криминальнойгруппировкой, но далеко не самой мощной. Может быть, у него влиятельныеродители, которые сумели организовать давление в духе хорошо известных традиций«телефонного права»? И снова я отвечу: нет. Мама у Никиты работает врачом вдетской поликлинике, а отца нет уже много лет. Так в чем же дело? Почему он оказалсяна свободе?

Ответ прост. Никиту завербовали. Милиционеры сделали вид,что не могут найти доказательств его вины, скрыли эти доказательства отследствия и отпустили убийцу. А взамен получили информатора, осведомителя,который держал их в курсе дел той группировки, к которой принадлежал. Видите,как все просто?

Никита честно работал на милицию, трудился в поте лица.Постепенно группировка некоего Усоева (а принадлежал Никита именно к ней)начала распадаться. Некоторых членов очень удачно брали с поличным на всякойерунде. В рядах преступников начались разброд и шатание, группировка ослабевалана глазах, и ее несколько месяцев назад прибрал к рукам другой авторитет,покруче и помощнее. Никите в новой «семье» места не нашлось. И именно поэтомуон перестал быть нужным милиции. Не можешь давать информацию – катись на всечетыре стороны, не путайся под ногами.

И ладно бы, если бы черная неблагодарность милиционеровограничилась только этим. Так ведь нет. Они даже не позаботились о том, чтобыфакт сотрудничества Никиты с уголовным розыском не стал достоянием гласности. Иразумеется, слухи достигли заинтересованных ушей. В преступной среде измен непрощают, это вам, господа хорошие, не семейная жизнь. Никита забеспокоился,почувствовав, что вокруг него становится «горячо». И кинулся за помощью. Ккому? Да к кому же еще ему бежать за защитой и советом, как не к томуоперативнику, на которого он работал и которому давал информацию! Мырасполагаем записью и этого разговора, из которого вам кое-что станет понятным.

«– Алло, Юрия Викторовича можно?

– Слушаю.

– Моя фамилия Мамонтов. Никита Мамонтов. Вы меняпомните?

Неуверенно:

– Нет, не припоминаю.

– Убийство на Павелецком вокзале. Ну как же, ЮрийВикторович… Вы мне и телефоны свои оставили, чтобы я звонил, если что.

– А, да, вспомнил. И что вы хотите?

– Мне нужно с вами встретиться.

– Зачем?

– Это очень важно. Пожалуйста… Я не хочу по телефону.Это очень важно.

– Ладно, давайте в половине двенадцатого на«Чертановской». Сможете? Выход из последнего вагона, в тоннеле, возлелотерейного киоска. Знаете, где это?

– Да. Спасибо вам…»