Пусть смерть меня полюбит - Рут Ренделл

Найджел покраснел. Стрела попала в цель. У него не было гомосексуальной ориентации – он вообще не был уверен, есть ли у него сексуальная ориентация, и это доставляло ему страдания. Но особо неприятно было то, что Марти застал его врасплох, употребив незнакомое жаргонное словечко для обозначения мужеложца. Найджел мрачно продолжил:

– Мы заставим ее открыть сейф, а потом свяжем, чтобы она не смогла поднять шум. – Неожиданно ему в голову пришла мысль: – У тебя есть перчатки?

Марти про перчатки забыл, и Найджел выразил свое неодобрение, не стесняясь в выражениях, довольный тем, что снова получил моральное преимущество.

– Да ради бога, – фыркнул он, – этот твой палец способен выдать нас куда больше, чем любые чертовы отпечатки.

Не оскорбившись и даже не обидевшись, Марти взглянул на свою правую руку и пожал плечами, признавая, что Найджел прав. Указательный палец с виду не был отвратительным или даже гротескным, но и приятным это зрелище назвать было трудно. Это был уникальный отличительный признак Марти. Он срезал кусочек верхней фаланги пальца электрической газонокосилкой в садоводческом центре – еще чуть-чуть, и он лишился бы половины ладони, как никогда не уставал напоминать менеджер. Палец теперь был почти на четверть дюйма[21]короче, чем на другой руке, а ноготь, когда отрос, так и остался покореженным и кривым, подобно сердцевине грецкого ореха.

– Добудь две пары перчаток в понедельник утром, когда будешь забирать фургон, – рыкнул Найджел, – а после этого пойди и срежь свои лохмы и бороду.

Марти начал возражать, однако эти возражения призваны были замаскировать его страх. Мысль о том, чтобы изменить внешность, наконец-то донесла до его сознания тот факт, что они действительно намереваются совершить нечто серьезное. Он был изрядно напуган и начал подумывать о том, чтобы увильнуть. Ему не приходило в голову, что Найджел может точно так же бояться, и они храбрились и хвастались друг перед другом весь этот вечер и следующий день. Оба втайне осознавали, что довольно поверхностно «разведали» чилдонское отделение банка «Энглиан-Виктория», что их единственный опыт в грабежах позаимствован из книг и фильмов и что они очень мало знают о системе безопасности этого банка. Но ничто на свете не заставило бы их признаться в этом. Беда была в том, что они недолюбливали друг друга. Марти сдружился с Найджелом потому, что ему льстило, что сын доктора, учившийся в колледже, не против с ним водиться; а Найджел приятельствовал с Марти потому, что ему нужен кто-то более слабый, кто-то, кого можно безнаказанно задирать и на кого можно производить впечатление. Но друг друга эти будущие грабители совершенно не уважали. Каждый мог бы сказать о другом: «Он мой лучший друг, и я его ненавижу».

В эти выходные в мозгу Найджела нераздельно господствовала мысль о том, что он должен взять первенство и руководить происходящим, как это пристало представителю элиты и потомку многих поколений офицеров и медиков – хотя напоказ он презирал всех своих предков. Однако он должен показать этому крестьянину, что такое настоящее главенство. В голове Марти, помимо растущего страха, царила мысль о том, что со своей практической сметкой он должен превзойти и удивить этого аристократического червяка. В воскресенье он взял у Найджела один фунт, чтобы купить бутылку сицилийского вина, страстно желая, чтобы ему хватило выдержки приберечь половину на утро понедельника, когда ему потребуется хотя бы хмельная, но смелость.

Вечером в воскресенье Джойс Калвер отпарила и погладила выходное платье, которое намеревалась надеть следующим вечером. Алан Грумбридж нарушил свое твердое намерение и перечитывал пьесу «Удалой молодец – гордость Запада»[22], пока все его семейство, за исключением Джиллиан, смотрело по телевизору документальный фильм о дикой природе Галапагосских островов. Джиллиан сидела в стэнтвичском кинотеатре с тридцатипятилетним продавцом косметики, который обещал подвезти ее домой к половине одиннадцатого и, не зная Джиллиан, сомневался, что по пути между ними что-нибудь будет.

Джон Перфорд, вместе с пятьюдесятью другими поклонниками автомобильного и мотоциклетного спорта, отбыл из Гатвика чартерным авиарейсом; их самолет должен был лететь в Нью-Йорк, а оттуда – в Дейтона-бич во Флориде.

За ночь погода испортилась, и утром в понедельник, четвертого марта, лужайки Надела Фиттона были не серебристыми от ночного инея, а серыми и мокрыми от ливня. В обеденном уголке было так темно, что на время завтрака Грумбриджам пришлось включить люминесцентную лампу – ее синеватый потусторонний свет навевал мысли о морге. Уилфред Саммит все развивал свои идеи о захвате армией власти в стране, о введении повсеместно телесных наказаний, о прекращении выплаты социальных пособий и о насильственном выдворении иммигрантов. Кристофер, которому нужно было на работу только к десяти, между переменами блюд (овсяные хлопья, яйца и бекон) раскурил сигарету и выкатил в ответ деду проект собственной утопии: эвтаназия для всех, кому больше шестидесяти лет, и полностью свободные сексуальные отношения для всех, кому меньше тридцати. Джиллиан причесывала волосы над тарелкой с хлопьями и спорила с Пэм, можно ли сделать мелирование на дому. Пэм утверждала, что это работа для профессионального парикмахера. Все вместе они создавали ужасно много назойливого и унылого шума, и Алан задумался, что было бы, если бы в десять часов в банк приехала полиция и сообщила ему, что через пять минут после его ухода взорвался газовый котел в подвале и при взрыве погибла вся его семья. Вероятно, он немного погоревал бы о Пэм и Кристофере.

Алан оставил сэндвичи в машине, потому что в этот день была его очередь ходить на обед. Вместе с пальто Джойс повесила в шкаф вечернее платье. Сегодня ее родители отмечали серебряную свадьбу, и она и Стивен сразу после работы намеревались отправиться на ужин с коктейлями в отель «Толл-Хаус».

– У вас тоже серебряная свадьба через несколько лет, мистер Грумбридж, – сказала Джойс. – Что вы подарите своей жене? Моя мать хотела накидку из серебристого песца, но отец сказал: «Если мы не будем экономить, девочка моя, песец придет к нам всем, но отнюдь не серебристый». Мы все засмеялись. Он всегда такой забавный, мой папа. Он купил для мамы серебряный браслет, знаете, такой, скромный, но изящный.

Алан не мог представить, каким образом один браслет может быть более скромным, чем другие, но спрашивать не стал. В понедельник утром в банке было много клиентов. Первым зашел П. Ричардсон. Он спросил два портрета Флоренс Найтингейл[23]и фыркнул на Алана, который не сразу сообразил, что тот имел в виду десятифунтовые банкноты.

Марти показал водительское удостоверение Грэма Коулмана девушке из «Релиакар Ренталс» в Кройдоне и сказал, что ему двадцать четыре года. Она сообщила, что требуется залог в десять фунтов и что сумма за прокат будет рассчитана завтра, когда станет известно, сколько миль он проехал на взятой напрокат машине. Если он вернет машину после шести часов вечера, то, пожалуйста, пусть оставит ее на площадке и положит ключи в почтовый ящик «Релиакара».