Только ты - Мелани Харлоу

прощать (Марен говорит, что это то, над чем мне нужно работать), но он много раз мне помогал, и я ему должна за это.

— Хорошо, — согласилась я.

— Слава Богу, — выдохнул он с облегчением.

В его квартире я подняла с пола сумку для пеленок и положила ее на журнальный столик.

— Поищи несколько бутылочек и смесь.

— Смесь для чего?

— Детская смесь. Это то, что ты кладешь в бутылку. То, что она ест. Это порошок, который ты смешиваешь с водой.

Он покачал головой.

— Откуда ты все это знаешь?

— Я подрабатывала няней во время летних каникул, когда училась в колледже. Это были хорошие и быстрые деньги. На этой работе ты много узнаешь. Так что, давай начнем. Найди бутылочку, — я взяла ребенка на руки. — И малышку, вероятно, надо переодеть.

Весь цвет, во всяком случае, тот, что остался, исчез с его лица.

— Ты имеешь в виду… поменять подгузник?

— Да. Посмотри в сумке, есть ли там запасные подгузники и пеленку?

Он посмотрел на меня глазами «испуганного оленя на дороге в свете фар», но сделал то, о чем я попросила. Нейт достал подгузники, коробку с салфетками, соску, на всякий случай (на нее он посмотрел так, как будто никогда прежде не видел), и большую банку со смесью, которую долго искал на дне сумки. Он также вытащил слюнявчик, пару пижам и плюшевого медведя, прежде чем, наконец, достать фланелевую пеленку в розово-белую полоску.

— Это она?

— Разверни ее на диване, — сказала я.

— На диване? — он был явно шокирован. — Эмми, это очень хороший диван.

— Боже, Нейт. Диван — это последнее, что тебя должно беспокоить.

Он с трудом сглотнул, все мышцы на шее напряглись.

— Точно, — он развернул пеленку, накрыв кожаную подушку, затем встал и ушел с дороги, как будто ожидал, что я сяду и сделаю это.

— Не-а. Ты поменяешь подгузник, — сказала я ему и повернула Пейсли в его сторону.

— Я?! — по выражению его лица можно подумать, что я попросила его покормить ее грудью. — Я не могу.

— Да, ты можешь, чертов кобель. Возьми и положи ее на пеленку.

Нейт, сжав губы и дыша через нос, подошел к ней. Под ее руками его ладони накрыли мои. Они были теплыми и крепкими. Убедившись, что он держит ее, я опустила руки. На мгновение он уставился на ребенка, и она вернула ему взгляд, не издавая ни звука и не двигаясь. Когда малышка стала дрыгать ногами, Нейт быстро сел и осторожно положил ее на спину.

— Я сделал это, — он выдохнул с облегчением.

— Отличная работа, — сказала я ему, опустившись на колени, чтобы убедиться, что она не упадет с дивана. — Но ты должен держать ее потому, что она может упасть.

Он с тревогой посмотрел на меня и положил ладонь на ее живот. Его рука казалось такой огромной рядом с ней.

— Так?

— Да. Теперь сними с ее ног пижаму.

— И как же мне это сделать, раз уж я держу ее живот?

— Это можно сделать и двумя руками, Нейт. Смотри ей в глаза, — он явно нервничал, так что я коснулась его запястья. — Эй. У тебя получится.

Мы обычно не касались друг друга, только, когда шутили или спорили. Возможно, из-за этого Нейт уставился на мои пальцы на своей коже.

— Ладно.

С моим наставлением ему удалось снять с нее пижаму и выбросить влажный подгузник. Я показала ему, как закатать его в шарик. Затем поручила ему взять одной рукой ее лодыжки, медленно их поднять и подложить под нее подгузник. Он прикусил губы и сильно сосредоточился.

— Иисус, ее ножки такие маленькие. А ее лодыжки по диаметру такие же, как мои пальцы. Ты уверена, что я не делаю ей больно?

— Ага.

— Она выглядит так, будто ей не нравится.

— Ни один ребенок не любит, когда его подгузники меняют. Но мокрые им нравятся еще меньше, так что продолжай. Все нормально, не считая того, что тебе нужно было открыть его прежде, чем класть под нее. И ты положил подгузник ниже, чем нужно. Убедись, что липучки снизу.

Его глаза встретились с моими.

— Я не имею понятия, о чем, черт возьми, ты говоришь.

— Ты поймешь, — я улыбнулась.

Он вздохнул в отчаянии, но вытащил подгузник, открыл его, и, проверяя липучки, положил под нее одной рукой, все еще держа ее лодыжки другой. Затем он посмотрел на меня:

— Вот так?

— Да. Отлично. Остальное легко. Отпусти ее ноги, потяни верхнюю часть, отогни липучки и соедини клейкую часть с передней.

Он все сделал, но когда закончил, подгузник оказался слишком свободным. Я подошла и затянула липучки.

— Нужно убедиться, что ей достаточно удобно, иначе будет утечка. Теперь надень на нее пижаму и застегни ее.

Ему потребовалось некоторое время, главным образом потому, что он был так осторожен с ней, и Пейсли сильно вертелась, но ему удалось. К тому времени, когда ее пижама снова была на ней, он вспотел.

— Черт. Здесь жарко, да?

— Не очень.

— Мне чертовски жарко. Присмотри за ней, ладно? Мне нужно снять свитер.

— Хорошо, — в то время как я следила за Пейсли на диване, Нейт снял свитер и отбросил его в сторону. На нем осталась белая майка, которая обтягивала его мускулистые руки и грудь. На некоторое время я позволила себе посмотреть на него, а затем переключила внимание на малышку.

— Время покормить тебя, да? — я подняла ее. — Звучит неплохо.

Нейту же я сказала:

— Возьми одну из этих бутылочек и банку со смесью. Я покажу тебе, как ее кормить.

— Хорошо, — он посмотрел на меня со своего места. — Спасибо тебе. За то, что ты здесь. Не знаю, что бы я делал, если бы ты не вернулась.

— Все хорошо. Ты много раз вытаскивал меня из передряг.

— Это больше, чем передряга, Эмми. Я был полным ублюдком по отношению к тебе, — он встал и подошел ближе. — Мне жаль. Я не имел в виду то, о чем говорил.

О Боже.

Я чувствовала его запах, а сочетание запаха мужчины и ребенка творит такое с телом женщины моего возраста. Вещи, которые заставляют кровь бурлить, сердце биться быстрее, а яичники посылать сигналы другим частям женской анатомии. Частям, которые твердеют и напрягаются. Частям, которые трепещут и ух-х! Частям, которые распухают и пульсируют. На мгновение мне захотелось, чтобы он прикоснулся ко мне. Поцеловал меня. Хотел меня.

Я сошла с ума?

Пейсли начала плакать. Я сделала шаг назад, направляясь на кухню.

— Пошли. Она голодная.

Нейту потребовалось гораздо больше времени для того, чтобы подготовить бутылку,