Шерлок Холмс и хентзосское дело - Дэвид Стюарт Дэвис

Из оцепенения меня вывел новый выстрел. Я увидел, как в правом от нас коридоре Клетчатая Кепка проскочил из одной комнаты в другую. Я прицелился, но его фигура уже скрылась в темноте.

Холмс по-прежнему боролся с женщиной, которая вела себя как одержимая, во что бы то ни стало пытаясь расцарапать его лицо и глаза. По правой щеке знаменитого сыщика уже струился кровавый след. Женщина неистово выла, чередуя страшные проклятия с истошными криками. Когда они снова столкнулись с перилами лестничной площадки, те прогнулись под весом двух тел, треснули и, подымая тучу древесной пыли, разломились на части. Тела обоих дерущихся на мгновение замерли на краю площадки, а потом стали медленно падать вниз.

Одним прыжком я оказался подле Холмса, вцепившись в его пальто и рванув на себя что было силы в попытке удержать его от падения. Женщина же, выпустившая Холмса от испуга, теперь размахивала руками, будто пытаясь ухватиться за воздух. Она снова отчаянно закричала и полетела вниз, совершая в воздухе навевающие ужас плавательные движения, которые долго ещё будут видеться мне в ночных кошмарах. Потом её тело ударилось о пол.

— Благодарю вас, Уотсон, — выдавил Холмс, с трудом переводя дыхание.

Подобрав свой пистолет, он склонился над лежащим инспектором. Грегсон был в сознании и обеими руками зажимал колено. Сквозь пальцы сочилась кровь. Я тоже присел, чтобы осмотреть рану.

— Не тратьте на меня время, Уотсон, — прохрипел полицейский. — Я выживу.

— Вы можете двигаться? — спросил я.

— С трудом. — Лицо его исказила гримаса, пока он пытался сменить положение.

Холмс присел рядом со мной.

— Грегсон, мы должны оставить вас тут, пока не разберёмся с двумя другими сообщниками.

— Разумеется. У меня есть оружие, и, если что, мимо меня никто не пройдёт.

Мы не успели произнести ни слова в ответ, поскольку наше внимание отвлёк неожиданно раздавшийся за нашими спинами звук. Обернувшись, я успел заметить две изготовившиеся к прыжку тени. Клетчатая Кепка замахнулся, чтобы пнуть стоявшего на коленях Холмса, но мой друг с редкостной ловкостью отскочил в сторону и схватил нападавшего за ногу. Последовавший далее резкий рывок сбросил бандита вниз по лестнице, куда тот и полетел головой вперёд.

А в это время Грегсон, лежавший спиной к стене, успел выстрелить во второго нападавшего. Тот дёрнулся от удара пули, схватился за грудь и замертво упал на пол.

Клетчатая Кепка быстро пришёл в себя после падения и бросился наутёк.

— Он не должен добраться до мальчика, — крикнул Холмс, метнувшись вниз по лестнице. Я последовал за ним.

Клетчатая Кепка добежал до двери в подвал, развернулся и принялся палить в нас из пистолета, не давая себе особого труда прицелиться. Мы прижались к стене, и этого промедления оказалось достаточно, чтобы он в один прыжок оказался возле двери и захлопнул её за собой. Холмс мощнейшим рывком кинулся к двери, чтобы не дать её запереть изнутри. Удар в дверь оказался такой силы, что та распахнулась, сбив с ног стоявшего позади неё бандита. С грохотом полетел он вниз, по ступеням, и, лишь чудом ухватившись за перила, смог подняться на ноги.

Оказавшись на подвальном полу, он поймал равновесие и обвёл всё вокруг взглядом, перед тем как поднять пистолет. Вот только целился он не в Холмса и не в меня. Дуло его пистолета было направлено на маленькую фигурку, скорчившуюся на подобии кровати в дальнем углу подвала. Пистолет Холмса издал хлопок. Клетчатая Кепка перевёл свой удивлённый взгляд на нас и осел на пол.

Я подошёл к нему ближе и в тусклом сером свете увидел, что бандит уже мёртв.

— Ну что ж, — тихо сказал я, — полковник Сапт отмщен.

Холмс ничего не ответил и бросился к месту, где лежала неподвижная фигура мальчика. Встав рядом с ним на колени, мой друг повернул лицо ребёнка к свету. Оно было бледным, а мягкие черты лица портил кровавый синяк на правой скуле. Веки подрагивали, но глаза так и оставались закрытыми.

— Его напоили каким-то наркотиком? Что скажете, Уотсон?

Я проверил пульс мальчика, приподнял веко и вгляделся в зрачок.

— Да, — согласился я наконец. — Сильное успокоительное. К счастью, ничего серьёзного.

— Хвала Небесам! — Холмс оглянулся на труп Клетчатой Кепки. — Без убийства обойтись не удалось, — тихо закончил он, обращаясь больше к самому себе. Помолчав немного, он повернулся ко мне с озабоченным выражением на лице: — Мальчика-то мы спасли, Уотсон, вот только не осталось никого, кто мог бы дать нам ту информацию, которая необходима для дальнейших поисков. Теперь мы остались совершенно одни наедине с этим крайне запутанным делом.

Рядом с таким выдающимся сыщиком, как Шерлок Холмс, жизнь никогда не была скучной, а уж если мой друг и я приступали к раскрытию дела, то я испытывал такое обострение чувств, такой невообразимый подъём, что иногда мне казалось, будто моя жизнь переходит в некое иное измерение. Всё вокруг казалось нереальным, но разум становился как никогда ясным, а мысли — чёткими и отточенными. Странно, что никогда ранее я не описывал этого своего ощущения, когда рассказывал о приключениях, которые выпали на нашу с Холмсом долю. Именно эта особенность моих повествований, которую Холмс охарактеризовал как «романтическая атмосфера», и заставляла его насмехаться над моими литературными усилиями.

Как-то раз он был крайне суров в своей критике.

— Вы опустили то, что имело потенциал стать курсом лекций, до уровня сказок на ночь. Возможно, ошибочным стало ваше стремление насытить красками и живостью каждое из описаний, вместо того чтобы уделить должное внимание чистейшей логике, прослеживающей связь между причиной и следствием. Собственно, она и есть единственный достойный упоминания факт.

Та пресловутая «чистейшая логика», или raison d’etre всего происходящего, имела такое значение для моего друга, что зачастую он оказывался неспособным заметить катастрофические последствия своих расследований.

Это не я привносил «краски и живость» в события — они и так были полны ими. Шерлок Холмс был интеллектуалом, и его ум жил этими расследованиями. Он не чувствовал усиления пульса жизни во время расследования нового дела. Я же так живо ощутил эту пульсацию во время Хентзосского дела, что она не повторялась с такой силой более никогда. После ночной гонки в кэбе к отелю «Чаринг-Кросс» события стали развиваться стремительно. И теперь, перебирая в памяти те события и пребывая в спокойствии и ясном рассудке, я ощущаю трепет восторга, смешанного со страхом перед опасностью.

Уже через несколько часов после драматических событий, развернувшихся в уединённой вилле на Ист-Энд, я и Холмс уже сидели в своей уютной квартире на Бейкер-стрит. Инспектора Грегсона отвезли в полицейский госпиталь, а три трупа — в полицейский морг. Мальчика перевезли к нам на Бейкер-стрит. Холмсу удалось убедить Грегсона оставить ребёнка на время с нами, а инспектор был слишком слаб, чтобы вразумительно возразить против этого. И мальчугана доверили заботливому уходу миссис Хадсон, которая устроила ему постель в своей маленькой гостиной на первом этаже.