Четвертый поход - Сергей Волков

«Быстро! У нас мало времени! Борись! Бейся! Давай, ну!..» — вновь возник в голове Голос. Он, вернее, она так и сказала — у нас, а ведь раньше тот, прежний Голос говорил: «Ты, у тебя». И постепенно что-то в Сережиной душе воспротивилось, ожило — ощущение было таким, словно насекомое вылупляется из кокона там, где-то внутри: сперва появляются усики, затем голова, скомканные крылышки, но вот уже крылья обсохли, выпрямились, и прекрасная бабочка улетает прочь.

И он начал бороться!

Электрический провод, заключенный в пластиковую изоляцию, трудно разорвать, далеко не каждому взрослому мужику это под силу, а порвать несколько витков провода не сможет никто, это факт. Но провод можно переломить, если сгибать его в одном и том же месте, — это Сережа знал очень хорошо. Все осложнялось тем, что руки его были спеленуты слишком крепко и захватить пальцами провод он не мог. Зато мог, согнувшись, дотянуться до провода на ногах, благо руки мальчику Серый человек связал впереди, а не за спиной. И для начала Сергей занялся ногами.

Кое-как подцепив один виток, он изо всех сил потянул, сжав ноги, насколько можно, и таким образом чуть-чуть ослабил кусок провода. Теперь его надо было переломить. Если держишь большой кусок провода в руках, это легко. Но в распоряжении Сережи было лишь несколько сантиметров, и все же он начал гнуть скользкую пружинистую жилу.

Силы в детских пальцах немного, но ужас и Голос, звучащий в голове, подгоняли его. Он в исступлении гнул, гнул, гнул — и провод не выдержал! Дальше было проще — распутав ноги, он сел, затем по указанию Голоса попробовал встать — и тут же рухнул обратно на топчан. Занемевшие ноги совершенно не слушались, тысячи незримых иголочек впились в икры, в бедра, и Сергей, словно парализованный, не мог ни согнуть ног, ни выпрямить их.

Однако постепенно кровообращение восстанавливалось. Серого человека не было слышно, и мальчик уже собрался бежать прочь, прямо так, со связанными руками, но тут из черного зева шахты раздались царапающие звуки и голос маньяка. Поздно!

На еще негнущихся, плохо слушающихся ногах Сережа доковылял до края шахты и заглянул вниз. Голос противился, Голос кричал ему: «Беги! Беги, дурачок!», но что-то заставило мальчика взглянуть на Серого человека.

Взору его открылся прямой ствол шахты, метров пятнадцать глубиной, на дне которого, освещенном такой же тусклой свечой, что и наверху, по кругу виднелись двери, четыре темных проема.

Цепляясь за вбитые между каменных глыб скобы, медленно карабкался наверх Серый. Он был уже совсем близко, и счастье, что Серый не смотрел наверх. Сережа понял — надо что-то делать, но вот что?

Он заметался у жерла шахты, в какой-то момент ему в голову даже пришла мысль прыгнуть вниз, чтобы этот маньяк ничего не смог с ним сделать. Представив на миг, как он летит вниз, как его тело сбивает с лестницы Серого и как они оба с воплем падают, Сережа всхлипнул. Умирать не хотелось.

И тут Голос, на мгновение замолчав, быстро проговорил: «Надо сбросить ему на голову что-то тяжелое! Не свое тело, дуралей, а что-нибудь другое. Ящик, мешок, камень… Ищи! Быстро — ищи!»

Легко сказать: «Ищи!», а вот сделать…

Серый человек поднимался из шахты медленно, но неумолимо, как поднимается на море во время прилива вода. Времени было в обрез!

Сережа метнулся к одной стене, к другой, хватаясь за все подряд, но мешки рвались под его связанными руками — ткань истлела, и покрытое плесенью зерно, оказавшееся внутри, распространяя тяжелый запах гнили, комками падало в густую пыль. Ящики же, все как один, оказались при ближайшем рассмотрении огромными, тяжеленными сундуками, обитыми металлом, с выпуклыми крышками, с большими коваными ручками, и все — запертые; на многих висели на ржавых цепочках большие свинцовые печати. Ни один сундук сдвинуть с места мальчику не удалось…

А бормотание Серого слышалось все громче и громче — он поднимался! Сережа в отчаянии чуть было не заорал от страха, мечась вдоль стен, связанными руками дергая за все, что попадалось на глаза. Холодный пот, выступивший на лице, смешался с пылью, и его лицо стало серым с дорожками от слез на щеках.

Почему он просто не убежал? Много позже, еще и еще раз вспоминая эти страшные мгновения, Сергей задавал себе этот вопрос и не мог найти на него ответа. Но это — потом, а тогда он вообще ни о чем не думал, просто метался и искал, чем бы ему… «…Чем бы тебе убить Серого человека!» — безжалостно закончил мысль Голос. «Я не хочу убивать! — воспротивился Сережа. — Мне просто нужно его остановить, остановить во что бы то ни стало!»

«Убийство — это лишь слово. Страшное — но слово, — заметил Голос. — Не надо бояться слов. Решил — делай!»

И вот, когда надежда совсем оставила Сережу, возле глыбистого агрегата, при ближайшем рассмотрении оказавшегося дизельным электрогенератором, мальчику под руки попалась деревянная, полусгнившая обрешетка, скорее даже клетка, внутри которой, на куче черной от времени стружки, стояла огромная двадцатилитровая стеклянная бутыль, наполненная под самое горлышко прозрачной жидкостью.

Он не стал раздумывать, что это такое. В конце концов, Голос прав: «Решил — делай!» Сережа наконец-то нашел вещь, которую мог сдвинуть, и схватив бутыль за горлышко, он рванул ее, надеясь довольно легко вырвать емкость из деревянной обрешетки. Рванул — и ахнул! По его разумению, внутри бутыли должна была быть вода, — а что еще прозрачное, бесцветное и жидкое бывает в природе? Но это была не вода, по крайней мере, весила она втрое, а то и вчетверо больше!

Кое-как, стараясь не расколоть, он уронил бутыль вместе с обрешеткой набок и волоком, упираясь дрожащими ногами в пыльный камень, потащил ее к шахте. Он тащил, тащил, тащил, вцепившись в крепко запечатанное сургучом горлышко… Обрешетка по пути развалилась, гнилые стружки канули где-то в пыли, и теперь тяжеленная бутыль отчетливо скрежетала по каменному полу. Звук был — еще хуже, чем гвоздем по стеклу. Сережа стиснул зубы, надрываясь из последних сил, но тут Голос подсказал ему: «Дурашка! Она же круглая! Перестань надрываться, просто кати ее…»

Заскрипев зубами от злости на собственную глупость, мальчик опустил емкость в пыль, развернул ее боком и начал толкать. Дело пошло на лад — несмотря на толстый слой пыли и встречающийся по дороге мусор, бутыль довольно быстро покатилась к шахте.

И тут, как в замедленном кино, Сережа увидел руку в резиновой перчатке, которая появилась над краем шахты и вцепилась в последнюю скобу. Серый человек уже поднялся, а ему осталось еще около двух метров, чтобы докатить бутыль! Он не успел!

Волна одури, тяжелой одури, возникшей от ужаса, страха, бессилия и обиды, накатила на мальчика. «Толкай!» — завизжал Голос, и Сергей из последних сил толкнул бутыль к шахте!

Оставляя за собой широкий след во взбаламученной пыли, бутыль медленно катилась прямо на поднимающегося Серого. Он еще не знал об опасности, но вот его мокрое от пота и красное от напряжения лицо появилось над краем колодца, он заметил бутыль — и неожиданно тоже завизжал тонким, противным голосом, выставил вперед руку, чтобы оттолкнуть надвигающийся стеклянный бочонок, но резина скользнула по пыльному стеклу, стирая эту саму пыль, и более-менее чистым боком бутыль ударилась о последнюю, торчащую из пола вертикально скобу, над которой возвышался по плечи Серый.