От Эдо до Токио и обратно. Культура, быт и нравы Японии эпохи Токугава - Александр Прасол

Прическа взрослого горожанина

Цирюльники. Источник: НА

Пожары заметно влияли на столичный образ жизни. В густонаселенных кварталах с огнем боролись не так, как сегодня. Первое, что делали — это обрушивали дом с подветренной стороны, чтобы остановить огонь. Это, собственно, и был самый эффективный противопожарный прием. Однако строение непременно должно быть легким и не очень прочным. Поэтому при возведении домов, предназначенных под сдачу внаем, использовали 6о-миллиметровый брус (для опорных балок), а их стены буквально выплетали из расщепленного бамбука — прочного и вместе с тем легкого материала. В случае необходимости несколько мужчин с помощью багров могли развалить такое строение вполне оперативно. С учетом временного характера столичного жилья (от пожара до пожара) дешевизна бамбуковой постройки была совсем не лишней. Василий Головнин подтверждал: “Очень легко и удобно сломать японский дом, который весь состоит из нескольких небольших брусьев и тонких досок” [Головнин, 1816].

Пожары, случавшиеся чаще всего в холодное время года, приучили японских строителей невероятно быстро сооружать дома взамен сгоревших. Скорость их работы поражала иностранцев. Средний по эдоским меркам пожар, случившийся 29 ноября 1876 года, уничтожил 550 строений. Немецкий врач Эрвин фон Бельц (1849–1913), работавший тогда в столице, с изумлением записал в дневнике, что спустя всего 36 часов после пожара, когда пепелище еще не остыло, японцы соорудили несколько простеньких жилищ, в которых погорельцы могли хоть как-то укрыться от холода. По его словам, несколько сотен незатейливых домиков “выросло как по волшебству” [Оги, 1983].

Новостройка после пожара

Пожары, ставшие частью повседневной жизни, сформировали адекватное отношение горожан к этому бедствию. В XIX веке приехавшая в Японию с отцом американка Клара Уитни отмечала в дневнике, что среди тысяч людей, оставшихся без крова после очередного пожара, не было ни одного грустившего или плакавшего. В восстановительных работах принимали участие все, кто мог, включая полицейских. Уитни также не скрывала своего удивления темпами строительства.

О том, что легкость ориентированного на жаркое лето японского жилья позволяет чрезвычайно быстро его строить, говорят и цифры, не связанные с пожарами. В 1879 году в японской столице до 26 декабря не было крупных пожаров, но за тот год было возведено и заселено 2079 домов, то есть почти по шесть строений ежедневно, включая выходные и праздничные дни.

Бесконечные пожары в кварталах старого Эдо вызвали к жизни еще одно массовое увлечение столичных жителей — рытье погребов. Правда, это хобби было подкреплено соответствующим распоряжением Городского магистрата. Все владельцы собственного жилья при наличии доступа к открытому грунту непременно копали в доме погреб. В России этим и сейчас увлекаются, но с другой целью — используют погреб в качестве холодильника. Японцам эпохи Токугава погреба служили сейфами. Во время земляных работ в столице таких погребов сегодня находят много. Обычно они пустые, поскольку рыли их на случай форс-мажора и укрывали в них самое ценное только на время пожара. Люди состоятельные прятали деньги и ценности, ремесленники — редкие или дорогие инструменты, торговцы — лучший товар и гроссбухи. По данным энциклопедии быта эпохи Токугава, массовое рытье погребов началось в Эдо после пожара 1657 года[9]. За год до этого один предусмотрительный торговец мануфактурой выкопал подземное хранилище — а тут пожар. Его дом сгорел, а спрятанное под землей добро сохранилось. Этот пример воодушевил эдосцев, и после 1657 года погреба стали рыть повсеместно. Обустраивали их тщательно. На хорошо пригнанную крышку наклеивали несколько слоев плотной бумаги, пропитанной соком хурмы. На бумагу насыпали слой песка и утрамбовывали его. Песок накрывали толстой соломенной циновкой, а сверху ставили кадку с водой. Если при пожаре дом рушился, обломки разбивали кадку, и вода, заливавшая защитную “шубу”, затрудняла путь огню.