Запретная королева - Анна О'Брайен

– Да, милорд?

Он не такой суровый, подумала я, плененная ощущением его близости и обаянием взгляда. И не холодный. Он красивый и сильный, и хочет взять меня в жены. Я чувствовала, что стремительно скатываюсь в пучину любви к этому мужчине, и когда Генрих снова поцеловал меня, сначала в щеку, а затем в основание правой ладони, мое сердце запрыгало от радости и я живо представила себе картину, открывшуюся глазам наших благородных зрителей: король Англии чрезвычайно галантен со мной, самой младшей из дочерей Валуа.

– Я должен прислать вам еще одно украшение, – сказал Генрих.

– Я буду бережно его хранить, – пообещала я.

Внезапно у нас за спиной раздалось громкое и яростное звериное рычание, и мы дружно повернулись туда, где гепард Валуа угрожающе скалил клыки на английского волкодава, а тот рвался вперед и отчаянно лаял, заглушая голос своего хозяина, пытавшегося продолжать светскую беседу. Я испуганно отшатнулась, но Генрих, оставив меня, решительно шагнул к ним.

– Выведите их отсюда! – с раздражением, отрывисто рявкнул он по-английски. – Как вообще можно было взять с собой на официальные переговоры гепарда? На сегодня всё. Продолжим завтра на рассвете, когда нас ничто не будет отвлекать.

Всего сказанного мы, возможно, и не поняли, но общий смысл его слов было предельно ясен. С царственным высокомерием Генрих поклонился нам и широкими шагами вышел из шатра, сопровождаемый Уориком, который вел беснующуюся собаку. Но герцог Бедфорд задержался и подошел ко мне.

– Вам нечего бояться, миледи, – мягко сказал он по-французски.

Я так и не поняла, имел ли он в виду разъяренных животных или своего брата.

– Благодарю вас, милорд, – ответила я.

И была совершенно искренна. Его ободряющий жест очень успокоил меня после резкого ухода Генриха.

После этого сватовства в Мелёне мои чувства были в смятении. С одной стороны, этот мужчина не отверг меня сразу же, сказал, что я стану королевой Англии… Но сможет ли он меня полюбить? Ответ на этот вопрос даст только время. Если мне суждено стать наградой за то, что Генрих вернется к столу переговоров, то так тому и быть. Мне это даже нравилось.

Кончиками пальцев я коснулась своих губ там, где он их поцеловал.

А смогу ли я полюбить мужчину, которого видела всего раз в жизни? Казалось, что смогу, если только восторженное восхищение и сердечный трепет сигнализируют о любви. Генрих околдовал меня своими чарами, просто улыбнувшись мне и назвав по имени. Старый шрам нисколько не портил его внешности. Для меня Генрих был воплощением всего того, о чем я мечтала.

Королева Англии обязана разговаривать на родном языке своего мужа. Разве Генрих не сам велел мне учиться? И я обратилась с просьбой позаниматься со мной к одному из отцовских придворных – тот владел английским довольно хорошо, а не просто мог составить фразу из нескольких слов. Меня вдохновляла мысль о том, что, возможно, этим я заслужу похвалу своего жениха. Может быть, он даже снова меня поцелует.

«Доброе утро, милорд. Надеюсь, вы в добром здравии». Еще я могу спросить его: «Вы едете сегодня на охоту, милорд? Я хотела бы вас сопровождать». Или даже так: «Вам нравится мое новое платье? По-моему, оно очень красивое». Насчет своих познаний в политике я была уверена меньше, но все равно могла бы задать Генриху вопрос: «Мы пригласим сегодня к нашему двору французского посла? Состоится ли по этому поводу праздничный прием?» Когда стало понятно, что мой неловкий галльский язычок испытывает трудности с произношением сложного слова «праздничный», мой нетерпеливый учитель, юноша всего на несколько лет старше меня, предложил заменить его на «торжественный» – это вышло у меня гораздо лучше. Мне даже удалось отточить непростую, но очень важную фразу: «Ваше Величество, я принимаю предложение вашей руки, для меня это большая честь».

– Он возьмет тебя в жены, – с пафосом процедила сквозь зубы королева Изабелла. – Я не упущу этой возможности заключить союз с английским королем.

Ее едва не трясло от гнева. Уехав из Пуасси и снова обосновавшись в Париже во дворце Сен-Поль, я старалась как можно реже попадаться на глаза матери.

А потом она добавила – ни с того ни с сего:

– Все, решено. Благодаря приданому у тебя нет конкуренток. Он обязательно женится на тебе.

Лицо королевы светилось непоколебимой уверенностью. Она даже коснулась моей щеки, что можно было бы при желании принять за проявление нежности. Я сидела на кровати и смотрела на мать с тревогой. Насколько я знала, предлагаемое нами приданое было гораздо меньше, чем то, что требовал король Англии. Тогда чем же новый план Изабеллы лучше старого? С тех пор как Генрих взял под контроль торговые пути на севере Франции, денег в нашем распоряжении стало еще меньше, так что в нашей королевской казне было пусто – хоть шаром покати.

– Почему вы думаете, что Генрих обязательно возьмет меня в жены? – спросила я.

– Потому что я сделаю ему такое предложение, отказаться от которого способен только дурак. А Генрих далеко не дурак.

Когда же на моем лице отразилось вполне понятное недоумение, мать бросила на меня довольный и хитрый взгляд.

– Генрих возьмет тебя в жены потому, что, сделав это, он одновременно получит и корону Франции. – Выдержав театральную паузу, чтобы произвести на меня еще большее впечатление (что ей вполне удалось), Изабелла добавила: – Именно королевское происхождение станет твоим главным приданым, ma petite. Не сундук золотых монет, а корона Франции. Что он может против этого возразить?

Ошеломленная, я застыла на месте с таким видом, как будто корона Франции только что упала с потолка прямо к моим ногам. Так, значит, она моя и вместе с приданым может перейти моему будущему мужу? Внезапно мне стало очень тесно в новом корсете на шелковой подкладке – Изабелла в конце концов все же решила истратить на меня немного денег. Зеркало, которое я держала, выскользнуло из моей руки – к счастью, оно упало торцом, на мягкое обрамление из синего дамаска, и не разбилось. Неужели моя мать действительно это сделает? Когда я поднимала зеркало с пола, мои руки дрожали: я осознала грандиозность ее замыслов.

– А отец это позволит? – с придыханием спросила я.

– Твой отец ничего об этом не скажет, можешь не сомневаться. Да и с чего бы? У него не хватает ума даже на то, чтобы связать два слова.

Именно поэтому Изабелла взяла на себя смелость принимать решения.

– Вы хотите лишить наследства моего брата Карла?

– Без малейших угрызений совести. – Сильные руки матери опустились мне на плечи, и она, лишь