Саламандра - Елена Никитина

Но тайна навсегда остается тайной лишь до тех пор, пока о ней знает не больше одного человека. Дальше Вершителем включается закон относительного непостоянства. Или подлости, это как повезет. До недавнего времени мне неплохо удавалось избегать их карательных мечей, но постоянное везение порой приводит к ослаблению бдительности и совершению первых, не всегда поправимых ошибок. А где имела место первая, там и вторая не за горами… В общем, в один злополучный день, уже поздно вечером, я сладко нежилась в камине, лениво пытаясь строить из язычков пламени причудливые фигуры. Мне было так хорошо и уютно, что я не сразу заметила вопиющее нарушение моего скромного уединения, а когда заметила — сердце чуть не улепетнуло в хвост и с ним вместе не откинулось от ужаса! Первой и не очень здравой мыслью было: «Бежать!», второй — «А куда?»

Пока я судорожно искала ответ на этот непростой вопрос, мы бестолково пялились друг на друга, а потом служанка, которой лишь Лихой знает, что понадобилось в столь поздний час в моей комнате, заверещала. Громко, пронзительно, оповещающе. Удивительное дело, я даже рта не успела открыть, чтобы приказать ей заткнуться и потом спокойно, уже будучи в человеческом облике, объяснить, что она не те грибочки за ужином покушала, вот и мерещится всякая чушь, как в мою спальню влетел Фен. Такое впечатление, что он под дверью караулил. Увидев вооруженного и готового немедленно ринуться в бой царевича, служанка несколько успокоилась, заткнулась и теперь молча тыкала в мою сторону трясущимся пальцем. Брат медленно перевел взгляд в указываемое служанкой место. Честное слово, лучше бы он застал меня в самый пикантный момент в объятиях свинопаса! Я еще никогда не видела, чтобы выражения на лице Фена менялись с такой скоростью: удивление, испуг, недоверие, растерянность, шок, ужас!

Но надо отдать ему должное, с собой он справился очень быстро, метнулся к двери и захлопнул ее перед любопытным носом успевшей набежать на истошные крики толпы придворных и слуг. Да еще и приказ срочно позвать отца не забыл отдать. М-да, плакала моя конспирация огненными слезами…

Отец появился довольно быстро и, как ни странно, почти трезвый, прихватив с собой для компании мэтра Вильгиуна. Подозреваю, оба они так еще до конца и не поняли, по какой причине случился переполох, и на всякий случай тоже были во всеоружии. За это время Фен только и успел привести служанку в относительно вменяемое состояние, а мне жестом велел молчать и не высовываться из камина. А что я? Мне ничего не оставалось, как ругать себя на все корки за вопиющую глупость и полную потерю бдительности.

Однако все оказалось не так страшно, как я предполагала. Все было гораздо хуже.

Меня не только не стали отчитывать, пытать нудными нотациями и нравоучениями и грозить выдрать как Сидорову козу, но еще и… похвалили. За что — я, как ни силилась, так и не поняла, а потому вконец растерялась. Отец только осторожно поинтересовался, давно ли я научилась менять ипостась, и, получив честный ответ — сколько себя помню, поскреб в затылке:

— Это ж надо было проглядеть ТАКОЕ под самым носом! Ты-то куда смотрел, Вильгиун?

— А может, оно и к лучшему? — вкрадчиво заметил маг.

— Как знать, как знать…

И лица у всех такие озабоченные-озабоченные.

С меня взяли клятвенное заверение молчать и дальше о своих выдающихся способностях, а служанку наш маг увел с собой. Подозреваю, память подчищать, чтобы лишнего не разболтала.

На все мои тут же возникшие многочисленные вопросы: что же такого жутко важного и секретного в том, что я саламандра, — отец промямлил что-то маловразумительное и этим ограничился. Мэтр Вильгиун тоже не приоткрыл завесы над окружающей меня тайной, наивно сославшись на «отсутствие информации по интересующему меня вопросу». Ага, так я им и поверила.

А вот Фен, как мне показалось, и в самом деле ничего толком не знал. Просто сказал, что саламандры не рождались уже много веков и чем может обернуться огласка появления новой саламандры, одному Вершителю известно.

А случилось все это около полугода назад… И кто знает, каким образом Владыке Золотоносных Гор стало известно, что дочь Царя Долины самая настоящая саламандра. Но ведь, похоже, стало. А они никогда не упускают своей выгоды, даже если она им неприятна. Вот только я не собираюсь становиться пешкой в их политических игрищах.

Злость снова начала набирать свои законные обороты. Свиньи! Все, начиная от предателя-папашки змееголового и заканчивая стражниками. Причем больше всего самых отборных ругательств досталось моему ползучему жениху. Ни тебе «здрассти», ни тебе горстки драгоценных булыжничков в подарок. Даже под окошко пошипеть не пришел из здорового любопытства, посмотреть бы на него. Может, стоит на себя сразу руки наложить, чтоб не мучиться? Хотя успокаивает то, что он меня тоже ни разу не видел… А это надо использовать… Вы хотите свадьбу? Вам нужен наследник? Посмотрим, что из этого получится. Такую свадебку устрою, на всю жизнь запомнится!

Ослепительно вспыхнув, я превратилась в маленькую черную ящерку с оранжевыми пятнышками и нырнула в камин. Язычки пламени мягко окутали меня своим теплом, принося покой и умиротворение. Понежусь в огне немного, сил наберусь перед предстоящим спектаклем. В голове постепенно начал появляться план действий.

Около полудня ко мне осторожно постучались. Я демонстративно проигнорировала стук, но кто-то был очень настойчив, и вскоре дверь уже сотрясалась от мощных ударов. Ну-ну, вы ее еще вышибите. Я хранила гробовое молчание и мрачно наблюдала, чем же все это кончится.

Думаю, что подозрительная тишина в комнате не могла оставить спокойными тех, кто находился по ту сторону, не на завтрак меня звать пришли все-таки. Дрожащий от страха лепет служанок не сильно впечатлял, хоть и казался довольно искренним, и только когда я услышала за дверью вкрадчивый голос отца, чуть ли не умолявшего меня сжалиться над его седыми чешуйками и выйти, соизволила откликнуться.

— Я принимаю ванну! — Мой голос прозвучал спокойно и буднично.

— Салли, доченька, — распинался мой трехглавый родитель. — Уже полдень, тебя все ждут.

— И что?

За дверью рыкнули, послышался сдавленный писк. Надеюсь, папашка никого не зашиб ненароком? С него станется.

— Салли! — более угрожающе заговорил отец. — Выходи немедленно и прекращай ломать комедию! Тебя жених ждет.

— В моем ежедневнике на сегодня свадьба не значится, — продолжала гнуть я свою линию. — И потом, незваный жених хуже дикого кабана.

— Ах вот как?! Салли, выходи по-хорошему!

— Не выйду!

— Выходи, я сказал!

— А я сказала — не выйду!

Дверь содрогнулась от мощного удара, второго, третьего… Кажется, время мирных переговоров закончилось. Я, высунув мордочку из камина, с интересом наблюдала, как первый раз в жизни вышибают дверь моей спальни. Обалдеть можно! Мне нравится. Прикольно!

Дверь сдалась на десятом ударе и рухнула внутрь (хлипкая все-таки конструкция, жалко), обрушив часть стены и подняв облако пыли. В комнату, кашляя и фыркая черным дымом, ворвался в первую очередь отец в разъяренном трехглавом обличье, а следом за ним стражники с оружием на изготовку. Испуганные, но любопытные до безрассудства служанки осторожно выглядывали из коридора, стараясь ничего не пропустить и вместе с тем при малейшем намеке на опасность исчезнуть в мгновение ока. Такое впечатление, что меня арестовывать собираются. Хотя замужество мало чем отличается от тюремного заключения. Мое-то точно, хотя бы потому, что принудительное.