Магия Дерини - Кэтрин Куртц

Синхила едва ли можно назвать святым, он и не думает становиться им, критически относясь к себе, но даже до того, как его наделили могуществом Дерини, он, кажется, тоже черпает какую-то особую энергию из таинства мессы. Во время последней службы, которую ему дозволено исполнить еще до того, как его признают принцем Гвиннеда и вынудят отречься от сана, он, наблюдая за Райсом, не может сдержать свои чувства.

— Мне кажется, он чувствовал, что это его последняя месса, — сказал Райс Камберу, когда все завершилось. — Его отчаяние было настолько велико, что я физически ощутил его, будто серая пелена окружала алтарь. Разве ты не почувствовал этого?

(«Камбер Кулдский»)

Конечно, умение передавать эмоциональный заряд мессы нельзя назвать способностью, присущей исключительно Дерини. У них это просто лучше получается. Сила потока энергии, вероятно, не зависит от способностей, зато восприятие — в огромной мере. Однако каким бы ни был источник и каким бы образом он ни воспринимался, благотворное воздействие этого таинства как потенциального источника силы, исцеления и примирения в мире Дерини, как и в нашем мире не требует доказательств. И то, что люди, населяющие Гвиннед, оказались не способны признать это, послужило причиной выступлений церкви Гвиннеда против Дерини.

Умение читать мысли — похоже, одна из наиболее известных способностей Дерини, которая внушает страх обычным людям вне зависимости от того, грозит им это какой-либо опасностью или нет. Для человека нет ничего страшнее, чем вторжение в его разум помимо его воли, особенно когда он не осознает этого. Для многих это означает невероятное насилие над личностью, грубое вторжение в частную жизнь, от которого нет и не может быть защиты. Человек чувствует себя слабым, ранимым, распахнутым настежь, и ему кажется, что опасности подвергаются не только его жизнь, честь и достоинство, но и бессмертная душа.

О чем, как правило, думает большинство людей? О себе, своих делах и заботах, о родных и близких. Самый обычный человек вряд ли хранит в душе суровые тайны, которые, будучи раскрытыми, повлияют на судьбы человечества. Хитрые интриги, заговоры, преступления против собственности и морали — удел немногих. Казалось бы, что скрывать? Пустячные прегрешения и личные неудачи — кто пострадает, если о них станет известно еще нескольким людям?

Однако о действительных возможностях Дерини мало кто знает, а потому к представителям этого таинственного клана относятся всегда с немалой опаской.

К тому же вряд ли найдется хоть один человек, который признается честно даже самому себе, что он ничего особенного собой не представляет, что его устремления, желания, достоинства и пороки ничем не отличаются от устремлений, желаний, пороков и добродетелей окружающих.

Каждый мнит себя центром мироздания. А потому самый обычный человек, сталкиваясь с Дерини, заранее убежден, что он уникален и что, конечно, Дерини захочется проникнуть в его самые сокровенные мысли, что страшный колдун только и дожидается случая, чтобы ворваться в чье-либо сознание и выудить величайшие секреты силой.

На самом деле все совсем не так. При определенных условиях, обладая соответствующими возможностями, Дерини может читать мысли любого человека, где захочет и когда захочет, согласен тот на такое вмешательство или нет.

Однако, как правило, типичный Дерини (если таковой существует) не склонен утруждать себя, теряя время и силы на считывание мыслей незнакомого человека без веских на то оснований.

Келсон достаточно ясно выражает общее отношение к этому в «Сыне епископа», когда Дугал, походив вокруг да около, наконец собирается с духом и спрашивает его об этом напрямик.

— Я думал, Дерини могут читать мысли, — прошептал Дугал.

— Да, могут, — тихо ответил Келсон. — Но мы не делаем этого в кругу друзей, если нас не просят. Даже среди Дерини для этого прежде всего необходим физический контакт.

(«Сын епископа»)

Итак, вот один из первых ограничивающих факторов большинства действий Дерини — необходимость физического контакта. Более того, физический контакт — практически одно из неотъемлемых условий для первого обмена мыслями. По крайней мере, он способствует достижению положительного результата во всех психических операциях, доступных Дерини. Без него, если только между Дерини и объектом не была заблаговременно установлена связь, Дерини могут лишь бегло считать мысли, лежащие на поверхности, особенно если нужно, чтобы человек при этом ничего не заметил.

Почти всегда во время контактов как Дерини с Дерини, так и Дерини с человеком, первый касается головы объекта: лба, висков, переносицы, зоны сонной артерии возле челюсти, шеи (сзади) или нескольких мест одновременно — каждый выбирает свое. На самом деле можно просто прикоснуться к руке, да и вообще к коже, но существуют определенные традиции, по которым, считывая мысли, надлежит касаться именно головы. Может быть, таким образом подчеркивается, что сведения извлекают из мозга? Ко времени, о котором идет речь в «Милости Келсона», люди, по крайней мере военные, стали приспосабливаться к новоизобретенному непосредственному считыванию донесений разведки.

Все разведчики знали, что, когда бы они ни прибыли к королю или его доверенному лицу с донесением, если это было необходимо, их могли подвергнуть процедуре считывания мыслей, и большинство из них поняли, что противиться этому не следует и бояться нечего. Они также приняли новое правило, сознательно поощряемое Келсоном и Морганом, в соответствии с которым Дерини всегда должны прикасаться к голове или шее тех, чьи мысли им нужно прочесть. На самом же деле рука, запястье или другая часть тела с таким же успехом подошли бы для этого, а Дерини могли проникнуть в сознание даже сквозь перчатку или другую одежду, если это необходимо. Однако Келсон чувствовал: если люди будут думать, что возможности Дерини хоть чем-то ограничены, это может рассеять некоторые из опасений, касающихся непосредственного общения.

(«Милость Келсона»)

Здесь особенно стоит обратить внимание на то, что может возникнуть этическая дилемма именно такого применения способностей Дерини. Казалось бы, что может быть лучше? Прочитать донесение — дело нескольких секунд, сам разведчик не произносит ни слова, а значит, не выражает своей оценки того, что видел, да и пропустить ничего не может. С другой стороны, кто поручится, что, прочитав донесение, Дерини этим и ограничится, а не будет посягать на частную жизнь человека? Можно возразить, что вассал не должен иметь секретов от короля. Однако где проходит черта между тем, что относить к интересам короля, а что к личной жизни? Ведь Дерини доступны сведения о том, о чем не каждый будет говорить даже с духовником.

Большинство Дерини не станут заходить далее оговоренных заранее пределов. Так, проникнув в сознание разведчика, он «выудит» только само донесение и сопутствующие наблюдения. Все остальное не стоит ни сил, ни особого внимания.