Как сделать капитализм приемлемым для общества - Колин Крауч

Эти проблемы обычно называют «провалами рынка». Я в данном случае предпочитаю идею «рыночных несоответствий», включающую идею провалов рынка, но при этом идущую дальше. Применение более узкого термина подразумевает, что провал может быть исправлен в каждом отдельном случае, а сам рынок прекрасно справляется с поставленной перед ним общей задачей. В то же время известно множество примеров, когда рынки просто не способны прийти к нам на помощь, когда они неадекватны, не соответствуют задаче. Понимание этого особенно важно для нас в главе III, где будут рассматриваться важнейшие проблемы в развитии рыночных обществ. Пока же мы сосредоточим внимание на примерах, относящихся в большей степени к микроуровню.

Несовершенная конкуренция

Первое несоответствие – несовершенная конкуренция – выражается в существовании потенциальной пропасти между теоретическими требованиями, предъявляемыми к свободным рынкам, и реальными рынками. Для того чтобы рынки работали так, как об этом говорят экономисты, необходимо большое количество производителей и множество потребителей. При этом никто из них не может осуществлять индивидуальные действия, которые повлияли бы на рыночную цену, или заключать соответствующие тайные соглашения друг с другом. Кроме того, все участники должны иметь возможность свободного входа на рынок и выхода из него. Если эти условия отсутствуют, то легко показать, что рынки не справляются с задачей сведения друг с другом производителей и потребителей, которые могли бы сделать свой выбор, обеспечивая общую эффективность. На реально функционирующих рынках часто отсутствует одно или более из перечисленных выше условий. Например, при предоставлении коммунальных услуг во многих случаях практически невозможно обеспечить, чтобы на рынке присутствовали более чем несколько производителей, обслуживающих отдельных потребителей. Рассуждая о реальных рынках, следует учитывать, что новые фирмы могут сталкиваться с барьерами на входе, обусловленными высокими начальными издержками, или на выходе (взять хотя бы банки, которые в 2008 г. считались «слишком крупными для банкротства», т. е. для выхода с рынка). Некоторые фирмы могут быть достаточно крупными относительно размеров рынка, что позволяет им манипулировать ценами – даже если абстрагироваться от действий, подпадающих под статьи уголовного кодекса, как это было в случае с рядом глобальных, якобы респектабельных банков из разных стран мира, в том числе и из Великобритании, в 2005–2012 гг. манипулировавших лондонской межбанковской процентной ставкой. В некоторых из этих случаев рынки способны исправляться самостоятельно, в других – положение будет только ухудшаться (когда достаточно мощные акторы извлекают те или иные выгоды и имеется возможность избежать огласки). Таким образом, необходимость в привлечении государства может возникать тогда, когда требуется обеспечить надлежащее функционирование рынков (например, разрушая монополии), регулирование их работы с целью предотвращения злоупотреблений рыночной властью или полного упразднения рыночных отношений в том или ином секторе экономики (если становится очевидно, что рынки не способны обеспечить удовлетворительные результаты).

Следует отметить, что выявление возникающих на рынках проблем никоим образом не влияет на признание «права на существование» рыночной экономики; эта критика предполагает лишь, что предпочтение будет отдаваться истинным рынкам. Следовательно, она ни в чем не противоречит экономической теории и неолиберализму, за исключением ряда оговорок, которые будут сделаны ниже. Довольно часто социал-демократы, настаивая на необходимости ужесточения конкуренции, проявляли куда большее упорство, чем консерваторы, во многих случаях придерживающиеся ценностей свободного рынка только на словах. Например, как показал Мартин Хопнер, в ФРГ социал-демократические правительства устанавливали более конкурентные правила банковской деятельности, чем правительства христианских демократов. Если обратиться к недавней истории Великобритании, то наиболее радикальный правительственный документ, направленный на усиление рыночных воздействий с целью предотвращения провалов рынка, был подготовлен лейбористским правительством, а одним из его авторов был занимавший в то время пост министра финансов Гордон Браун (впоследствии – премьер-министр). В США общепризнанно, что демократические администрации и ведомства проводят более сильную политику развития конкуренции, чем республиканцы – до такой степени, что известный неолиберальный критик, ведущий судья в сфере антитрестовских дел Роберт Борк охарактеризовал прорыночный антимонопольный закон как коммунистический.

Неадекватная информация

Как и в случае с несовершенной конкуренцией, вторая область рыночного несоответствия – неадекватность информации – непосредственно относится к вопросу эффективности функционирования рынков и не ставит ab initio под сомнение их допустимость и желательность. За свою работу над этой проблемой Джозеф Стиглиц был удостоен Нобелевской премии по экономике; так что она никак не относится к второстепенным. Экономическая теория исходит из того, что участники рынка владеют совершенной информацией – или по крайней мере необходимым ее количеством, – что позволяет им принимать оптимальные решения относительно цены, качества и других атрибутов товаров и услуг, которые они покупают и продают. Согласно еще одной посылке, рациональные акторы гарантируют эти свои действия, и, следовательно, если в некоторых случаях создается впечатление, что, перед тем как сделать выбор, мы не уделяем достаточного внимания приобретению информации, то это значит, что ранее мы уже приняли решение о том, что выбор не является достаточно важным и соответствующие действия не заслуживают значительных усилий или денежных расходов. Для того чтобы проиллюстрировать этот довод, рассмотрим потребителей, выбирающих, какую из двух марок зубной пасты они приобретут; потребители могут обоснованно предположить, что эти товары если и отличаются друг от друга, то совсем незначительно. Поэтому они делают случайный выбор. Совсем другая ситуация возникла в преддверии кризиса 2008 г., когда инвестиционные банкиры пренебрегли возможностью поиска информации о содержании торгуемых ими пакетов активов. То обстоятельство, что часть активов в лучшем случае не имела никакой ценности, стало важнейшим фактором, который и вызвал кризис. Согласно теории, помешать неразумному рыночному выбору этих в высшей степени рациональных акторов, располагавших всеми техническими средствами для исчисления стоимости активов, должна была их мотивация. В реальности скорость, с которой необходимо было осуществлять трансакции, в сочетании с тем фактом, что банкиров должны были интересовать только цены на вторичных рынках, а не стоимость активов на первичных, обусловили краткосрочную рациональность отказа от использования информации. Возможно, если выражаться более точно, центр внимания банкиров переместился на вторичную и более доступную форму информации – на набор убеждений о наборе убеждений (и т. д. и т. п.), которых, по мнению банкиров, придерживаются другие участники торговли. Это была полностью самореферентная форма информации. Такого рода убеждения поддерживают сами себя до тех пор (а это неизбежно случается), пока кто-либо важный и значимый не начнет испытывать сомнения. В этом случае происходит обрушение всего здания целиком, как в 2008 г. Отсюда возникает новая ситуация, когда инвесторы верят, что другие инвесторы верят (и т. д. и т. п.) в существование общего убеждения, что всё, что ни будет делаться, – к худшему. Поэтому банки, не желая рисковать, проявляют особую осторожность в выдаче любых кредитов. Такова в общих чертах ситуация, в которой мы все сегодня оказались. Центральные банки, правительства, фирмы, нуждающиеся в кредитах на инвестиционные цели, могут предпринимать любые, какие им вздумается, инициативы; все они обнаружат, что изменить новое инвестиционное поведение финансовых операторов чрезвычайно трудно, поскольку единственная информация, которую готовы будут рассмотреть финансисты, – это убеждения других операторов, а не сообщения о событиях, происходящих в реальной экономике или государственной политике. Тот факт, что в результате своего изначально чрезмерного рискованного поведения банки стали причиной кризиса, от последствий которого они были спасены правительствами, гарантировавшими получение средств налогоплательщиков, превратил исходное информационное фиаско в знак того, что «государства – столько, сколько необходимо».