Москва и Россия в эпоху Петра I - Михаил Вострышев

В 1660–1670-х годах своей необычностью отличался дом князя Василия Васильевича Голицына, стоявший за высокой оградой недалеко от Тверской улицы при ее пересечении с Охотным рядом, резко выделяясь среди других строений своей величиной и изяществом. Крыша боярских хором была покрыта медными листами. Внутри тоже многое было устроено на иноземный лад. В столовой палате – дорогие ковры, живопись. На потолке изображено нечто, похожее на небо с солнцем, планетами и звездами, а вокруг в позолоченных ободках, искусно вырезанных из дерева, целый ряд изображений пророков. Сверху спускалась оригинальная люстра с шестью подсвечниками, которую как бы поддерживала золоченая голова лося. Стены отделаны под мрамор, окна частью расписаны, на стенах – зеркала в золоченых резных и черепаховых рамах. Кое-где в простенках висели индийские и персидские ковры с золотыми и серебряными узорами на красном шелковом фоне. Посреди комнаты стояли столы со скамьями вокруг, обитые красным гамбургским сукном, и огромный, весь резной шкаф для серебряной посуды.

В кабинете хозяина, отделенного от столовой несколькими переходами, стены частью были завешаны кожами немецкой работы. Кругом портреты царей в дорогих рамах, ниже шпалеры – изображения из охотничьей жизни, как видно, вывезенные из заграницы. В углу стояли клавикорды, далее на особой подставке – орган. В простенках между окон были развешаны географические карты. Множество небольших тумбочек, столиков, шифоньерка. На них – поставцы, шкатулки, янтарный ящичек. Около двери висел термометр в тонкой резной раме.

Дом богатого москвича, но не столь знатного, как В. В. Голицын, в конце XVII–XVIII веке представлял из себя бревенчатый пятистенок, одна половина которого – светлица с «каморкой» (семейное помещение с особой спальней), и вторая половина – светлица для гостей. В гостиной – оштукатуренный потолок, выстланный каменной лещадью пол, украшенная зелеными изразцами печь. На стенах уже появляются зеркала, по стенам стулья и лавки, посередине дубовые столы, покрытые ковровыми скатертями. При доме обязательно были сад и огород, конюшни и кладовые. Во дворе в просторном месте, где не держали никакого хлама, соломы и рогож, ставили печь, на которой готовили кушанья и грели воду для хозяйственных нужд. Среди предметов мебели стали появляться стулья и шкафы.

Благоустройство

Главным несчастьем Москвы по-прежнему оставались пожары, уничтожавшие зачастую целые слободы и уносившие жизнь многих людей. Датский посол в Москве Юст Юль записал около 1710 года: «Когда видишь здесь начинающийся пожар, становится страшно. Так как почти весь город построен из леса, а пожарные учреждения плохи, то огонь распространяется до тех пор, пока есть чему гореть».

Дворец царя Алексея Михайловича в Коломенском

На крестце в Китай-городе

В 1701 году выгорел почти весь Кремль, на следующий год – Посольский приказ в Кремле. В 1709 году пожар уничтожил многие улицы в Белом и Земляном городе. Требовались более современные, организованные мероприятия по борьбе с огнем. По указу 2 мая 1711 года гарнизонные полки стали снабжаться пожарными инструментами – топорами, ведрами, лопатами, крюками, баграми, насосами. На больших улицах предписывалось иметь «заливные трубы медные с рукавами». Для изготовления таких труб выстроили небольшую мануфактуру. Несмотря на эти меры, 1712 год ознаменовался самым опустошительным пожаром в эпоху Петра I, сгорело 9 монастырей, 56 храмов, более 4500 дворов.

Обязанность тушить пожары лежала, прежде всего, на самих обывателях, которые должны были под угрозой штрафа «в пожарное время бежать без замедления для тушения». Когда царский двор находился в Москве, придворные тоже во главе с царем участвовали в борьбе с огнем. Петр I иной раз прямо с пирушки бросался «с величайшей поспешностью» на пожар и, по словам современника, «работал там, как самый простой работник, что имело отличное действие».

Общественного транспорта в Петровскую эпоху еще не существовало. В 1689 году сообщалось, что в Москве имеется около тысячи маленьких тележек, запряженных в одну лошадь, для перевозки публики с одного места на другое за небольшую плату.

Водопровод в Москве имелся только в Кремле «на царском дворе ради великого потребления». Берега рек и прудов застраивались банями. Воду брали из колодцев и ключей, а также из рек и прудов. Здесь же занимались стиркой белья.

В весеннее и осеннее время от реки Неглинной, протекавшей по местности, где позже появился Охотный ряд и Александровский сад, образовывалась непроходимая топь, издававшая зловонный запах из-за находившихся здесь же свалок мусора.

Московские улицы из-за повсеместного обилия грязи требовали благоустройства. «В этом большом городе улицы не мощеные (по недостатку камня), а только выложены старыми деревянными кругляками; местами же и вовсе ничем не выложены».

Мостить улицы камнем впервые начали в Москве в 1692 году. В Кремле и Китай-городе деревянные мостовые заменялись каменными плитами, а все остальные части Москвы предполагалось вымостить мелким камнем. Удалось это сделать лишь в малой степени. В Кремле же полностью деревянные мостовые были заменены каменными лишь к 1725 году.

Непролазная грязь была присуща Москве всегда, особенно на удалении от Кремля, ведь большая часть ее территории – болотистая местность. Даже в благоустроенной иноземной Немецкой слободе после сильного дождя «улицы слободы стали непроходимыми, повсюду там разбросаны повозки, которые так глубоко засели в грязь, что лошади бессильны их вытащить». Грязь на улицах этой слободы весной 1702 года «доходила лошадям по брюхо».

Чем больше Москва отстраивалась, чем больше людей в ней жили скученно, чем больше товаров везли в нее и из нее, тем грязнее и непригляднее становился город. Пришлось Петру I издать 9 апреля 1699 года строжайший указ: «На Москве по большим улицам и по переулкам чтоб помету и мертвечины нигде, ни против чьего двора не было, а было бы везде чисто, и о том указал великий Государь сказать на Москве всяких чинов людям. А буде в Москве всяких чинов людей, кто станет по большим улицам и по переулкам всякий помет и мертвечину бросать, и такие люди взяты будут в земской приказ, и тем людям за то учинено будет наказание, бить кнутом, да на них же взята будет пеня».

Но даже кнут не помогал в борьбе с грязью и бездорожьем.

В 1705 году был издан указ мостить московские улицы «диким камнем», для чего торговые люди и крестьяне, имевшие лошадей, обязаны были поставлять камень и песок. В 1712 году, после большого пожара, значительное количество домовладений и торговых лавок были «взяты под мостовые уличные каменные дороги». В результате этих и других петровских указов к 1730-м годам были замощены камнем вслед за Кремлем и Китай-городом главные улицы города – Тверская, Никитская, Пречистенка, Смоленская, Дмитровская, Петровская, Рождественская, Сретенская. На других улицах оставалась бревенчатая мостовая. На окраинах же города большая часть улиц и переулков вовсе не имели мостовой.