Мой зверь безжалостный и нежный - Рита Навьер

Огляделась в панике — ни щели, ни прохода. Тупик!

— Нееет! — в отчаянии вслух выкрикнула я.

Однако и выбегать обратно на улицу я боялась. Наверняка высокий пустился следом за мной. И сейчас будет обшаривать каждый угол…

И точно — почти сразу я различила в гулкой тишине арки тяжёлые и торопливые шаги. Бездумно метнулась к ближайшей железной двери, даже не прочитав на табличке, что за контора там располагалась. Рванула на себя — дверь, к счастью, оказалась открытой.

Только вот дальше что?

В холле меня встретил охранник неожиданным вопросом:

— На собеседование?

— Да, — выпалила я.

— На второй этаж поднимайтесь. До конца по коридору и направо.

Я взлетела по ступеням. От возбуждения и страха меня аж потряхивало, а в голове творился полный хаос. Господи, что делать? Куда бежать?

А ещё интересно, куда я попала? Что за собеседование? Что за работа? Наверняка это какой-нибудь гербалайф. Ну, где ещё первого встречного с улицы затягивают на собеседование, не спросив даже, как зовут?

«Направо» оказалась обычная приёмная. Вполне уютная и современная.

— Вы к Павлу Константиновичу? — спросила меня женщина лет пятидесяти с лишним. Наверное, секретарша. Она всем своим видом умирала со скуки, но при моём появлении тотчас оживилась, стала деловитой. — На собеседование?

Я, судорожно сглотнув, кивнула. Она оповестила кого-то по телефону и разрешила войти в соседнюю дверь с табличкой Директор. Я решила, что разберусь на месте, и вошла.

Вот уж чего я не ожидала, так того, что этот директор окажется в камуфляже. Уж не волонтёров ли здесь набирают в какую-нибудь горячую точку?

Однако он, судя по выражению лица, ещё больше не ожидал увидеть именно меня. И явно остался разочарован.

Подняв голову от вороха бумажек, коими был завален весь его стол, бегло оглядел меня с ног до головы и даже рта открыть не дал.

— Сразу нет, — отрезал он хамоватым тоном и снова уткнулся в бумаги.

Ну и ладно. Я вернулась в приёмную.

— Не взял? — полюбопытствовала секретарша.

— Не взял.

Я не торопилась уходить, прислушиваясь к звукам в коридоре.

— Ну и радуйтесь, — утешила она. — Это на первый взгляд кажется, что работа там хорошая. Многие вообще думают, что отдыхать туда едут, как на турбазу. Лес же кругом, природа, Байкал рядом и при этом полный комфорт, все условия. Вот и рвутся туда на лето. А потом в ужасе сбегают. Ну а мы потом вот так среди сезона в спешке ищем замену, хватаем кого придётся…

Я без особого интереса, просто ради вежливости, спросила, подходя к окну:

— Почему сбегают в ужасе?

— Ну а как? Думаете, легко совладать с этими сынками? Они же с детства привыкли, что всё только для них. Других за людей не считают. Нормальные понятия для них не существуют. Их же почему, думаете, родители в наш лагерь отправляют? Потому что сами уже с ними не справляются. Избаловали, распустили, а теперь за голову хватаются, только поздно. Там такие экземпляры есть, что не дай бог. Такое творят — волосы дыбом! По большинству из них тюрьма плачет. Я серьёзно. А есть и такие, кого уже, как говорится, отмазали от судимостей. Зато вот эти люди считают себя элитой.

Я участливо покивала, хотя, если честно, не совсем понимала, про каких сынков она вообще толкует. Но готова была благодарно слушать любой бред этой женщины, лишь бы подольше отсюда не уходить. А та, видать, и впрямь наскучалась или просто сама по себе болтушка, потому что охотно продолжила:

— Родители их к нам отправляют вроде как на перевоспитание. Но я так скажу — невозможно никого перевоспитать. Особенно когда им уже под двадцать. И родители их сами это прекрасно знают. И сами давно поставили крест на своих отпрысках, просто хотят отдохнуть от них. Хотя бы пару месяцев пожить без скандалов, без позоров. Спокойно пожить, вот и всё. Или вот иногда ехать куда-то собираются за границу. А страшно же такого оставлять. Бед наворотит — не разгребёшь. Вот и сдают как багаж на хранение… — Женщина покачала головой. — У нас же за ними приглядят. Всё строго. Территория закрытая. В лагерь просто так не зайдешь, не выйдешь. Охраняют этих сынков у нас как царей. А вот что они там творят, родителей уже не касается. Деньги, говорят, платим, остальное — не наше дело.

То, что она рассказывала, для меня было настолько далеко и незнакомо, что проникнуться её горечью и разочарованием я, конечно, не могла. Но зато в голове засела фраза: территория закрытая, никто так просто не войдет и не выйдет…

— А посторонний туда пробраться не может?

— Нет, конечно. Это исключено. Только с разрешения директора лагеря туда могут кого-то пропустить. У нас же там охрана! Мы ведь отвечаем за этих… сынков. Да и лагерь находится в лесу, у подножья Хамар Дабана. Не зная дороги, туда и не добраться.

— Директор — это…? — я вопросительно кивнула на дверь.

— Да, Павел Константинович.

— А что за работа?

— Так он же вас не взял.

— Всё равно интересно, — пожала я плечами.

— Так в объявлении мы же указали. Инструктор по теннису и педагог-психолог. Инструктора Павел Константинович уже нашёл. А с педагогами — беда. Совсем не задерживаются. Эти наши звёзды разве будут слушать какого-то психолога? Они даже матёрых спецов до нервного срыва доводили. Это у них как спорт. А вы… ну, девочка совсем, уж простите. Так что радуйтесь, нервы целее будут и здоровье…

— Нет, это интересно, — пробормотала я, глядя в задумчивости на словоохотливую секретаршу.

Идея казалась настолько внезапной и авантюрной, что даже безумной, а я ведь всегда считала себя рассудительной девушкой, не способной на всякие необдуманные порывы.

С другой стороны, то, что сейчас творилось в моей жизни, уже было сплошным неуправляемым безумием. Но главное, конечно, то, что в это странное место просто так не попасть, а, значит, там можно спрятаться. Хотя бы на время…

— Ничего интересного там нет…

— Извините, — оборвала я секретаршу и решительно вернулась в кабинет директора.

Он снова поднял на меня тяжёлый, недовольный взгляд и явно приготовился сказать какую-то грубость, но я его опередила, выпалив на одном дыхании:

— Вам нужен педагог-психолог? Возьмите меня! Я…

— Нет, — сурово изрёк он.

— Почему?

— Потому. Нет и всё. Не подходите вы нам. Так понятно? — начал он раздражаться.

— Нет, непонятно. Откуда вам знать, подхожу я или не подхожу? Вы про меня вообще ничего знаете. И ни единого вопроса мне не задали.

— Деточка, — с нотками унизительного снисхождения проговорил директор, — мне не нужно тратить время на пустые разговоры, чтобы понять, подходит мне человек или нет. Думаешь, у нас там что? Дом отдыха, где можно с мальчиками любовь крутить?