Весна для репортера - Максим Замшев

– Ради бога.

Я никогда ничего не запрещал ей. Она спрашивала лишь для проформы.

Она взяла приземистую стопку, выпила и смешно поморщилась. Сразу же потянулась к стакану с вишневым соком, таким темным и насыщенным, что при его виде во рту сразу же возникал вкус вишни.

– Как люди это пьют? – Она смешно морщилась. – Не понимаю.

Мне неизменно доставляло удовольствие быть рядом Ларисой, ощущать себя ее мужчиной. Сейчас, при таком скоплении народа, это чувство усилилось. Она надела изумительное темное платье, подчеркивающее ее стройную фигуру, ее узкие ступни облегали красивые туфли, а сумочка была подобрана ко всему остальному с большим вкусом. Во всем этом не было ни капли вызова, только естественное неброское благородство. Я не мог не заметить, что взгляды мужчин жадно устремлялись к ней, а затем скользили по мне с ехидным вопросом: «А это еще кто?»

Гости разбивались на группки, порой от одной откалывался осколок и прибивался к другой. Кто-то смеялся, кто-то жестикулировал, кто-то обсуждал нечто с собеседником с предельно деловым видом. Я начинал немного скучать. Когда к нам подходили слишком близко, Лариса жалась ко мне, как ребенок при виде незнакомых взрослых. Не думаю, что она всерьез кого-то стеснялась, просто ей хотелось сейчас быть поближе ко мне, показать всем, что она с мужчиной, что она чья-то.

Кое-кого из гостей я знал в лицо. Здесь были депутаты, чекисты в отставке, несколько крупных бизнесменов. Восьмидесятилетний Примусов в свое время занимал ключевые государственные посты в СССР и в постсоветской России. Ни для кого не было секретом, что он до сих пор сохраняет немалое влияние на политические процессы, хотя держится в тени. Перед самым началом в сопровождении Кабанова и еще нескольких директоров крупных каналов появился Максим Крестовский, чиновник, курирующий СМИ в Администрации Президента. Вероятно, его и имел в виду Кабанов, когда говорил, что кое-кто хочет на меня посмотреть. Они миновали фуршетные столы и прошли прямо в зал. Вскоре туда потянулись и все остальные.

Презентация длилась около часа. По-стариковски неспешно выступал сам Примусов. Затем его дежурно хвалили те, кто с ним работал, а под самый конец в зал влетел министр Сергей Лавров, только что, как он сам сообщил, вернувшийся с очередных переговоров с американским госсекретарем Джоном Керри. Он расцеловался с Примусовым и вручил ему памятную мидовскую награду. Затем извинился перед аудиторией и мгновенно исчез.

Когда все закончилось и мы уже шли к выходу из зала, к нам подошла девица, одетая в униформу сотрудников отеля, и пригласила пожаловать на ужин.

Вскоре мы попали в небольшой зал для избранных. Столы в нем были накрыты с размахом, а между ними сновали официанты с подносами. Никто не садился. Ждали виновника торжества, задержавшегося для раздачи автографов почитателям своего беллетристического таланта.

Я почему-то чувствовал себя немного скованно, чего нельзя было сказать о Ларисе. Она вся светилась. А когда к нам подошел Босс и галантно попросил у нее разрешения ненадолго меня отпустить, она завела с ним несколько игривый разговор и взяла с него обещание вернуть меня к ней как можно скорее.

Когда мы вышли из помещения, в холле отеля Крестовский о чем-то разговаривал с Примусовым. Чуть поодаль от них скучали два скалообразных человека, в которых легко угадывались сотрудники федеральной службы охраны. Кабанов тихо сказал мне, что Крестовского срочно вызвал к себе Сам и он не остается на ужин, но все же хочет коротко познакомиться со мной перед отъездом.

Максим Крестовский относился к тем высокопоставленным чиновникам, которые не любят красоваться на экране, почти не выступают публично, но имеют решающее влияние на тех, кто все это делает. Немногие знали его в лицо. А лично общались только самые приближенные к мейдиным высотам. На политической кухне Крестовский был одним из поваров. Остальным он позволял только чуять запах на разном расстоянии, не посвящая в секреты рецептов.

Надо сказать, что со мной Крестовский повел себя мягко и обходительно, что меня немного удивило. С его-то влиянием? Кто я для него и в сравнении с ним? Он весело поинтересовался: готов ли я быть среди тех, кто будет менять имидж нашего ТВ? Не дожидаясь моего ответа, попросил Кабанова опекать молодое дарование в моем лице, а меня – передать привет отцу. Видел он мои сегодняшние выходы в эфир?

Кабанов при Крестовском вел себя как человек, готовый исполнить любой каприз. Когда мы возвращались к трапезе, он заявил, что, по его наблюдениям, высокому чину я понравился, добавив не без бахвальства: «Уж я-то его знаю».

Ужинали скучно. Кабанов уселся рядом с нами и все время предлагал Ларисе что-то попробовать. Я даже начал чуть-чуть злиться. Вскоре стало видно, что многие торопятся поскорее убраться. Да и мне хотелось быстрее остаться наедине со своей девушкой. Мы улучили момент между тостами и тихонечко вышли. Лариса выглядела оживленной. Раскраснелась. Когда я подавал ей пальто, почуял какой-то особенный запах, разгоряченный и пряный. Новые духи?

На улице поднялся ветер, с неба что-то мелко брызгало, тучи сходились на середине неба на свое грозное толковище.

О завтрашнем отлете в Киев я поведал Ларисе уже в такси.

Она удивилась, что я только сейчас рассказал ей об этом, но я оправдался тем, что не хотел ее раньше времени огорчать.

– Почему я должна была, по-твоему, расстроиться?

– Ну, все-таки разлука.

Она смутилась, потом быстро перевела разговор на другое:

– Значит, тебе завтра рано вставать? А вещи собраны?

– Все, что мне нужно, есть у тебя. Надеюсь, ты не отправишь меня домой? Я хочу наглядеться на тебя впрок.

– Впрок – плохое слово. Мне не нравится, какое-то оно торговое, неласковое.

– Ну, не обижайся. Ты же догадалась, что я имел в виду. – Я посмотрел на нее с выражением еще более преданным, чем в свое время кавалер де Грие на Манон Леско.

Когда мы подъезжали к ее дому, я спросил, что у нее за новые духи. Она сперва еде заметно насторожилась, потом сделал непонимающее лицо:

– Мама подарила. Армани. Из новых. А что тут такого? Ты ревнуешь?

– Ничего. Не ревную.

* * *

Марина Александровна приготовила праздничный ужин в честь моего неожиданного повышения. Как мы с Ларисой ни отказывались, говоря, что только что из-за стола, она все же усадила нас. Я с трудом осилил салат, но еще большего терпения стоило выслушать восторги мамы Ларисы по поводу меня, моих талантов и моих перспектив. Она, конечно же, смотрела сегодняшние новости. И я ей очень понравился в новом качестве. Несколько раз она припоминала не без удовольствия наш недавний утренний разговор, полный ее сокрушения, что меня несправедливо не замечает телевизионное начальство. В каждом ее слове таилось: вот какая я прозорливая…

За чаем мы с Виктором Сергеевичем обсудили в деталях российский чемпионат по футболу, дружно повозмущавшись тому, какие деньги «Зенит» тратит на иностранцев. С человеком, который не очень тебе близок, проще всего обсуждать очевидные вещи. Он предлагал выпить коньяка, но я отказался, и он дернул в одиночку под неодобрительные взгляды жены и дочери. В итоге Лариса утянула меня в свою комнату, обняла и прошептала: