Глава клана. Том 2 - Алексей Широков

«Ну вот опять его Бояром назвали, – как-то вскользь подметил я. – А ведь ему, похоже, действительно нравится, когда так искажают имя, делая его ещё более похожим на высокое звание боярина».

– Но Артемида Бореславовна, я более чем уверен, что Игорьку ничего не угрожало! – ласково произнёс старик, немного осуждающе, но с улыбкой посмотрев на завуча. – Да и стоит ли вашего внимания такая мелочь, как детская шалость…

– Бояр, послушай, – прервал его Демьян. – Я совершенно не хочу тебе угрожать или как-то запугивать твоих детишек, но официально предупреждаю как Старейшина клана Бажовых, что мы не потерпим к себе такого наплевательского отношения…

В то время, как даже Ольга Васильевна, глава своего клана, обращалась с к директору демонстративно вежливо, в полном соответствии с его статусом, наши Старейшины сразу же после взаимного представления разговаривали с ним исключительно как равные. Причём это не было хамством или явным неуважением, тем более что Бояр… Баяр, был довольно-таки известным московским чародеем, слава о котором ходила в том числе и в других Полисах.

Просто, так как Тимирязевская Академия, в отличие от Морозовской, была не частным образовательным учреждением, и в связи с исчезновением клана-основателя считалась «княжеской», то на своём нынешнем посту Баяр был всего-навсего назначенным городом чиновником. И именно это, несмотря на всю значимость, делало его «полисным служащим», или, как их называли в старину, «княжьим холопом». То есть человеком, уважаемым и обладающим властью, но не до конца свободным как в принятии некоторых решений, так и в своих перемещениях.

Другими словами, если тому же главе Морозовых вдруг шлея попадёт под хвост, и он решит закрыть свою Академию, ему и слова не скажут. Разве что потребуют вернуть деньги, выплаченные за обучение студентов. И опять же он волен взять, да и уехать куда-нибудь, никого не ставя в известность, или просто появляться в своей Академии раз в год – кто может ему запретить нечто подобное?! Как, впрочем, и так называемому «ректору», который, собственно, и верховодит на самом деле в том учебном заведении, являясь каким-то родственником Морозовых.

А вот Баяр в этом смысле – человек подневольный. Мало того что он совмещает старшие должности как в Школе, так и в самой Академии, являясь их директором, так ещё в некоторых ключевых вопросах ограничен волей князя и решениями Совета по учебным учреждениям Княжеского Стола при Министре Образования.

Ну а Старейшины любых, даже самых маленьких и слабых кланов, обладали большим социальным статусом, нежели любой полисный чиновник, тем более что в подавляющем большинстве последние были обычные простецы. Было даже такое в древних уложениях: «…Позволено им сапогами забить любую собаку, много что о себе возомнившую и на права чародейские покусившуюся!» И данный закон, кстати, действовал до сих пор! Хоть я и ни разу не слышал, чтобы кто-то кого-то ногами забивал.

Естественно, что всё это правила давно минувших дней, и сейчас отношение к полисным служащим было в основном такое же ровное, как и к другим людям. Обычная бытовая вежливость и ничего более, однако в случае с Баяром сказывался ещё и схожий почтенный возраст Старейшин, из-за которого расшаркиваться друг перед другом было уже бессмысленно. Правда, на момент этого разговора я ни о чём подобном даже не догадывался, так что вплоть до того, как Ольга Васильевна чуть позже мне всё объяснила, честно думал, что Демьян и Хильда просто уже были давно и хорошо знакомы с белобородым стариком.

Так что я сидел и слушал, как один дед внятно, чётко и размеренно объясняет другому простую истину о том, между ними нет ничего личного. Но если бы забравшийся на нашу территорию мальчик вдруг взял бы, да и увидел что-нибудь, чего никому со стороны видеть не положено – то мальчик, каким бы важным он для Баяра ни был, просто исчез бы. Как исчезнет и любой другой, кого дорогой директор в следующий раз пошлёт в особняк нашего клана, словно на свою игровую площадку.

– Как всё же много пронзило нас шипов ненависти Уробороса… – горестно покачал головой старик в белом халате, добросовестно и не перебивая, выслушав весь монолог Демьяна. – Словно мы не в новое время живём, а всё в те же старые годы, полные крови, боли и отчаянья. Больно смотреть, как из-за какой-то невинной шалости люди не в силах простить столь юного…

– Бояр Жумбрулович! – вновь возмутилась Андромеда Бориславовна. – Я за эти два месяца в школе уже по горло сыта вашими бесконечными проповедями и фаворитизмом в отношении Котелкова! Постоянные драки, оскорбления других, в особенности клановых учеников, жуткая успеваемость и постоянные прогулы занятий. А вы, вместо того чтобы хоть раз его наказать, всё болтаете про «шипы ненависти»! Мальчика растёт хулиганом и…

А директорский любимчик-то, оказывается, тот ещё шкет! Я несколько по-новому посмотрел на сидевших за Баяром детишек. Кстати, странно, но, несмотря на схожесть лиц, трудно было не заметить, что вещички у брата все новенькие, словно с иголочки. А вот его сестра словно в моём родном приюте росла – не одежда, а практически ветошь, да к тому же явно с чужого плеча.

Понятное дело, что, так как сегодня у нас воскресенье, дети были одеты не в форму, а, так сказать, в «домашнее». Благо я помню ещё, каким культурным шоком стало для меня в своё время посещение школьного завхоза, и как я пересчитывал, сколько же времени семья на дне может жить в своё удовольствие, продав всего один парадный костюмчик. Но всё же такая вот разница между мелкими Котелковыми слишкомбросалась в глаза.

– Но, Андромеда, – воскликнул директор. – Мы должны проявить понимание! У мальчика было тяжёлое детство…

– Не менее тяжёлое, чем у Каменского! – воскликнула завуч, хлопнув ладонью по столу. – Простите, Бажова! Но вы за единственную драку со Светловой назначили ему наказание на кухне! В то время как Котелков вообще делает что хочет!

– Судьба назначила мальчику тяжёлые испытания, – осуждающе произнёс Баяр, покачивая головой, и тут я не выдержал, пару раз кашлянув, привлекая всеобщее внимание.

– Директор, Андромеда Бориславовна, – произнёс я без лести, но с уважением в голосе. – Я очень извиняюсь, но не могли бы мы всё же вернуться к главному вопросу, из-за которого мы к вам пришли? Всё же как студент Тимирязевской Академии я хотел бы, чтобы мои соклановцы учились именно здесь, потому как обращаться в Морозовскую мне, честно говоря, не с руки. И тем более в Сахаровку…

– Да, да! Антон, – покивал Баяр, мгновенно перестраиваясь. – Действительно, наш разговор с вами свернул не в то сторону. Итак, вы говорите, что у вас пятнадцать человек…

* * *

Дальнейший разговор с главой Академии был трудным, долгим и выматывающим. Но вовсе не потому, что директор на нас обиделся, а потому что все присутствующие старики находили какое-то садистское удовольствие в том, чтобы торговаться за каждую копейку, и мы должны были их слушать. А вот детишек они отпустили, и эти счастливые люди радостно убежали по своим делам.

Я лично почти засыпал, выслушивая Баяра и контраргументы Демьяна, а также комментарии Хильды, которой, стоило только дойти до дела, в оппозицию пристроилась Артемида Бореславовна. Моя наставница, приземлившись в итоге на диванчик, откровенно посапывала, а Ольга Васильевна, которая не могла уйти из-за меня, хоть переговоры её вообще не касались, регулярно с раздражением посматривала на часы.