Дрезденская картинная галерея - Александр Майкапар

На представленном полотне сюжет благопристойный. Некоторые считают, что это автопортрет живописца. Как бы то ни было, вид мастерской и самозабвенно работающего в ней художника вызывает доброе чувство: просторное помещение, залитое светом из красиво зарешеченного окна, беспорядок, который можно счесть творческим… Все выполнено в теплых гармоничных тонах. Одним словом, картина создает романтическое настроение, вызывает грусть по былым временам и состоянию полной погруженности в творчество.

Герард Терборх (1617–1681) Женщина, моющая руки. Около 1655. Дерево, масло. 53x45

Герард Терборх — выдающийся мастер жанровой живописи голландской школы XVII века. В начале своей карьеры он писал в основном сцены из крестьянской жизни и солдат, а с конца 1640-х начал специализироваться на сценах в интерьерах с небольшим числом действующих лиц — как правило, это были пары, дамы за чтением, письмом и музицированием. Не исключено, что изображенная здесь дама — сестра художника.

Художник жил в нужде, этим объясняется то, что в качестве моделей он использовал узкий круг близких людей, в частности сестру Гезину. Скорее всего именно она представлена на картине «Женщина, моющая руки».

Обычно подобного рода сюжеты трактуются исследователями как аллегория распутной жизни, но в данном случае содержание произведения, вероятно, представляет аллегорию добродетели. Ее символы — задернутый полог кровати (во многих других полотнах он раздвинут), умывание рук дамой (со времен суда над Христом Понтия Пилата этот жест символизирует нежелание участвовать в чем-то предосудительном), отсутствие ювелирных украшений на столе (в других похожих сценах у самого же Терборха такие украшения «читаются» как оплата любовных утех) и наконец собака, оберегающая душевное спокойствие хозяйки. Ярчайшей иллюстрацией значения символа животного может служить картина Яна ван Эйка «Портрет четы Арнольфини», хранящаяся в Национальной галерее в Лондоне (см. том 11 коллекции «Великие музеи мира»).

С живописной точки зрения Терборх в этой работе проявил себя как непревзойденный мастер передачи материи, в частности белого атласа (платье девушки) и разноцветной скатерти стола.

Давид Тенирс Младший (1610–1690) Сельский праздник в кабачке «Полумесяц». Фрагмент 1641. Холст, масло. 93x132

Давид Тенирс Младший (Младший, поскольку был назван так же, как его отец, Давид Тенирс Старший) превзошел своего родителя и, как считается, учителя. Лучшие картины художника были созданы в 1640-е, когда он стал придворным живописцем эрцгерцога Леопольда Вильгельма Австрийского. Тенирс собрал для правителя художественную коллекцию и стал ее хранителем. В этом статусе Тенирс проявил себя очень ярко: он не только составил каталог коллекции, но и сделал небольшого размера копии многих картин, в том числе ценных полотен мастеров венецианской школы эпохи Возрождения. Ему приписывают более 2000 собственных произведений, хотя, конечно, он был не столь плодовитым. В Дрезденской галерее хранится девять работ художника.

Значительную часть наследия Тенирса составляют многочисленные работы со сценами жизни простонародья. Представленная картина — типичный пример популярного в голландском искусстве жанра кермеса — деревенского праздника с непременным маленьким музыкальным ансамблем, веселыми танцами поселян, забавными бытовыми сценками. Виктор Гюго в «Соборе Парижской Богоматери» пишет о Тенирсе следующее: «Оргия принимала все более и более фламандский характер. Кисть самого Тенирса могла бы дать о ней лишь смутное понятие».

Вермер Дельфтский (1632–1675) У сводни 1656. Холст, масло. 143x130

Ян Вермер Дельфтский — крупнейший мастер нидерландской жанровой и пейзажной живописи.

Картина «У сводни» — одна из многих работ художника в жанре бытовой сцены. Как почти всегда в искусстве малых голландцев, сцена заключает в себе аллегорический смысл. В данном случае, как и у Рембрандта в его автопортрете с Саскией, сюжет восходит к евангельской притче о блудном сыне. У Вермера откровенный эпизод изображен в борделе со всеми атрибутами развратной жизни: монета, которую кавалер предлагает даме (плата за продажную любовь), бокалы вина в руках женщины и кавалера слева, гриф, вероятно, лютни, вносящий в обертоны смыслового содержания картины аллюзию на музыку, прочно ассоциирующуюся с любовью. Художник средствами живописи передает содержание мизансцены, являющей зрителю, можно сказать, театральную сцену с живыми и ясными диалогами. Кавалер слева, обращающий свой взгляд к зрителю, как бы приглашает принять участие в пирушке.

Вермер Дельфтский (1632–1675) Девушка, читающая письмо у раскрытого окна 1657. Холст, масло. 83x64,5

Мотив письма часто встречается в картинах Вермера и всегда воплощен в образе героини, читающей послание от возлюбленного, который находится далеко от нее.

Примечательно, что на представленном полотне художник планировал изобразить амура с письмом. Об этом свидетельствуют проведенные исследования работы в рентгеновских лучах, которые проявили рисунок амура. Таким образом, символическое значение всей сцены не подлежит сомнению. Исследователь Норберт Шнейдер даже увидел в натюрморте и смятой скатерти на столе символы нарушенного обета супружеской верности и внебрачных отношений. Яблоки и персики являются аллюзией на библейскую историю грехопадения.

Якоб ван Рейсдаль (1628–1682) Еврейское кладбище 1655–1660. Дерево, масло.84x95

Почти в одно время с Рембрандтом творил другой замечательный голландец — Якоб ван Рейсдаль — величайший мастер пейзажа, работы которого отличаются не только высоким мастерством, но и глубоким философским содержанием.

Пейзажи мастера насыщены драматизмом и философскими раздумьями. Именно эти черты творчества с исключительной силой проявились в наиболее сложном и трагическом произведении «Еврейское кладбище». В его основу положено изображение одного из уголков реально существующего старинного еврейского кладбища, расположенного недалеко от Амстердама. На заднем плане — развалины старой синагоги, действовавшей вплоть до 1675 и разрушенной ударом молнии. На переднем — несколько мраморных надгробий, одно из них принадлежит бывшему личному врачу французского короля Генриха IV, второе — главному раввину Амстердама, а третье — какому-то состоятельному горожанину.