Разбойник Хотценплотц и муравейник с начинкой - Отфрид Пройслер

— Мы снова в безопасности, господин Хотценплотц.

Кряхтя и охая, бывший разбойник выпрямился и потер себе поясницу.

— Ну и тяжелехоньки же вы оба, скажу я вам. А Димпфельмозер мог бы, по крайней мере, прислушаться к вашим словам! Коли он с Худобоковым Васьти затеет на меня охоту, то сидеть мне снова в кутузке: голову даю на отсечение.

— Поживем — увидим! — рассудил Касперль. — Вам, естественно, ни в коем случае нельзя возвращаться в лес…

— А куда ж мне деваться? — спросил Хотценплотц.

— Идите-ка с нами! — предложил ему Касперль. — В бабушкином доме никому не придет в голову вас разыскивать: там вы до поры до времени будете в безопасности — а у нас с Сеппелем появится возможность как следует поразведать, что же в действительности случилось с шаром госпожи Худобок.

Бабушка сидела у окна и вязала. Она очень волновалась за Касперля и Сеппеля. Только бы с ними не случилось никакого несчастья!

Время от времени бабушка бросала взгляд на часы с маятником, висевшие на стене. «Уже половина девятого — а о них до сих пор ни слуху ни духу! Мало-помалу вся эта история начинает казаться мне просто невероятной».

Бабушка продолжила вязать дальше: две лицевые, две изнаночные — две лицевые, две изнаночные. Вдруг раздался стук в окно. Она схватилась за сердце и отложила вязание.

— Кто там?

— Это мы, — сказал со двора Касперль. — К сожалению, мы чуточку опоздали. Не сердись, пожалуйста!

Бабушка отворила им входную дверь.

— Слава богу, что вы наконец дома! Ну и нагнали вы, однако, на меня страху!

Касперль кинулся бабушке на шею и принялся так целовать ее, что та едва не задохнулась. А Сеппель с Хотценплотцем между тем тайком проскользнули вверх по лестнице.

— Прекрати, Касперль, прекрати! Бабушка наморщила нос и отвернулась от него.

Мало того что мне приходится полночи дожидаться вас — теперь от тебя к тому же разит чесноком! И где только вы пропадаете!

Это долгая история, бабушка: утро вечера мудренее.

Касперль так душераздирающе зевнул, что бабушка испугалась, а вдруг он уже вообще никогда больше не сможет закрыть рот.

— Может, вы перекусите чего-нибудь? Вы же, должно быть, очень проголодались.

— Проголодались? Да мы с ног валимся от усталости! Нам бы до постели добраться — вот единственное желание.

— Тогда спокойной ночи, — сказала бабушка. — И не забудьте почистить зубы! А я наберу еще несколько петель, да и тоже буду укладываться.

Сеппель с Хотценплотцем дожидались Касперля в спальне.

— Она заподозрила что-нибудь?

— Бабушка? — Касперль защелкнул изнутри щеколду. — Бабушка заметила, что я наелся чеснока, больше ничего.

Хотценплотц водрузил свою разбойничью шляпу на крючок для одежды рядом с дверью. Он распустил ремень, он расстегнул жилетку.

— Не знаю даже, как мне и благодарить вас! И прежде чем друзья успели помешать ему, он извлек табакерку и от всей души угостился нюхательным табаком.

Дальше случилось то, чему и следовало бы случиться.

Хотценплотц изо всех сил чихнул. Оконные стекла зазвенели, лампа задребезжала, бабушка, тяжело дыша, поднялась по лестнице.

— Касперль! — воскликнула она. — Это ты там так ужасно чихаешь?

Большим и указательным пальцами Касперль зажал себе нос.

— Прости, пожалуйста! — На слух можно было решить, будто у него сильный насморк. — Я, должно быть, простудился.

Хотценплотц чихнул еще раз.

— Может, дать тебе чего-нибудь, чтобы ты пропотел? — спросила бабушка из-за двери. — Как насчет чашечки ромашкового настоя?

— Нет, нет, — запротестовал Касперль. — Я чувствую себя уже значительно лучше…

Хотценплотц чихнул в третий раз, Сеппель вовремя набросил ему на голову одеяло с постели Касперля.

— Ты же слышишь, уже проходит.

— Как хочешь, Касперль.

Бабушка пожелала ему скорейшего выздоровления. Друзья подождали, пока она спустится вниз по лестнице и затворит за собой дверь гостиной; потом освободили своего гостя от одеяла.

— От нюханья табака вам, господин Хотценплотц, с этого момента придется воздержаться! — сказал Касперль. — Ни одна живая душа не должна догадаться, что вы находитесь в этом доме, — и даже бабушке ни-ни!

Хотценплотц был совершенно подавлен.

— С этого момента, — пообещал он друзьям, — вам представится случай услышать, как неимоверно тихо я могу вести себя, черт побери!

Он сжал кулак — и не схвати его Сеппель за руку, он, в подтверждение сказанного, грохнул бы им по столу.

— Давайте-ка лучше спать! — предложил Касперль.

Он и Сеппель забрались в постель, для Хотценплотца нашлось место на диване.

— Надеюсь, он не слишком для вас короток?

— Напротив! Только мои ноги несколько длинноваты для него, однако это не самое страшное. Стало быть, спокойной ночи!

— Спокойной ночи, господин Хотценплотц!

Касперль погасил свет. Он улегся на спину, закинул руки за голову и принялся размышлять. Если они намерены попытаться убедить господина Димпфельмозера в невиновности Хотценплотца, им следовало бы как можно скорее разузнать, что же случилось с магическим шаром.

«Сразу после завтрака мы отправимся к госпоже Худобок, — наметил он. — Если нам улыбнется счастье, мы отыщем в ее доме что-нибудь, что поможет нам выйти из затруднительного положения…»

С такими мыслями Касперль уснул, и ему приснился сон. Во сне он увидел себя идущим через сад госпожи Худобок. Ему навстречу, шаркая ногами, плывет в сопровождении Васьти вдова: в утреннем халате и войлочных туфлях, с бигуди в волосах и, иначе это и представить себе невозможно, с толстой сигарой во рту.

Она курила столь отчаянно и рьяно, что чад дыма вокруг становился все гуще и гуще до тех пор, пока она не исчезла в нем вместе с Васьти. Потом налетевший порыв ветра разогнал дым прочь — и, о чудо: госпожа Худобок превратилась в фею Амариллис! Во всем золотом блеске и великолепии стояла она перед Касперлем и помахивала ему рукой.

От Васьти же и след простыл.

Какой-то маленький огнедышащий дракончик в траве вился юлой у ног феи. Он раздувал ноздри и вращал глазами. А кроме того, оглушительно фыркал и свистел.