Разбойник Хотценплотц и муравейник с начинкой - Отфрид Пройслер

— Это он?

— Да, это он!

По щекам госпожи Худобок потекли слезы.

— До такого я бы никогда в жизни не додумалась, ох-хо-хо-о, что Васьти, мой милый песик Васьти…

— Он, должно быть, принял его за тыкву, — объяснил Касперль. — Вам не следует за это на него обижаться.

— Ну как бы я могла? — всхлипнула госпожа Худобок. — Какое счастье, что он не пытался разгрызть его! Он мог бы сломать себе все зубы, солнышко мое бедненькое!

Она, проверяя, подняла шар на солнечный свет.

— Ни одной трещины, как я вижу, и ни единой царапины… Только совсем замутнел с тех пор, как Васьти укатил его из комнаты. Теперь пройдет несколько дней, пока его снова можно будет использовать, — однако я без сожаления примирюсь с этим.

Госпожа Худобок промокнула веки полой утреннего халата.

— Таким образом, вне всякого сомнения, — сказал Касперль, — что Хотценплотц не крал ни шара госпожи Худобок, ни бабушкиных тыкв. В этом даже полиция может не сомневаться!

— А посему, — воскликнул Сеппель, — нам следует как можно скорее выпустить Хотценплотца из его укрытия! Он и так достаточно долго просидел в картофельном подвале.

— Где? — спросила бабушка.

Касперль и Сеппель поспешили рассказать, что вчера и сегодня им пришлось пережить с Хотценплотцем: как он убедил их в том, что его благие намерения серьезны, и как они предприняли попытку защитить его от господина Димпфельмозера.

— Но тогда бежим, не теряя ни секунды! — воскликнула бабушка. — Как представлю себе, что он с сегодняшнего утра заперт в подвале, — так это почти столь же скверно, как сидеть в пожарном депо!

Касперль и Сеппель стремительно кинулись впереди пожилой дамы. Калитка на задах сада была открыта настежь, в спешке они даже не обратили на это внимания. Они ворвались в дом и закричали:

— Господин Хотценплотц! Всё в полнейшем порядке. Вы можете выходить!

Перед дверью в картофельный погреб они остановились как вкопанные. Замбк был выломан, должно быть, кто-то бросался на него изнутри.

— Вот те раз! — чертыхнулся Касперль. — Это выглядит не очень красиво… — Спотыкаясь, они сломя голову кинулись в подвал и огляделись по сторонам.

— Вы слышите нас, господин Хотценплотц? Никакого ответа.

— Не бойтесь, пожалуйста, это мы, Касперль и Сеппель отбросили в сторону пустые мешки из-под картофеля. Они заглянули во все углы, в каждый закуток: погреб был пуст.

Тут они вдруг обнаружили на стене надпись. Нацарапанное куском угля, там крупными, неуклюжими буквами значилось:

«Я РИШИЛ СИБЕ СТАТЬ ЗАЛАТИСКАТЕЛЕМ В ОМЕРИКИ. НИ СИРДИТЕСЬ НА МИНЕБ МИНЕ НИЧИВО ДРУГОВА НИ АСТАЕЦА

ХОДЗЕНБЛОДЦ»

Касперль и Сеппель прочитали надпись один раз, они прочитали ее два и три раза — ничего не изменилось. Что было там написано, то и осталось: Хотценплотц действительно нацарапал это, собственноручно.

Вот так сюрприз!

— И что это только взбрело ему в голову? — спросил Сеппель. — Мы же обещали, что постараемся ему помочь!

— Далеко уйти он не мог, — решил Касперль. — Мы должны догнать его, чтоб образумить! Теперь дорога каждая минута!

Они стремглав взлетели по лестнице из подвала. Они чуть не сбили с ног бабушку и госпожу Худобок, которые в это мгновение входили в дом.

— Какая муха вас укусила? Вы не могли бы быть поосторожнее!

Касперль не тратил много времени на объяснения.

— Хотценплотц! — прокричал он на ходу. — Он собрался в Америку!

Бабушка и госпожа Худобок проводили друзей недоуменными взглядами.

— Разве когда-нибудь толком разберешь эту парочку? Просто беда с ними — я вам передать не могу, госпожа Худобок!

В каком направлении отправиться Касперлю и Сеппелю? Имелись три проселочные дороги, которые выводили за пределы городка: на юг, на север и на восток, — и более дюжины полевых тропинок.

— Давай посчитаемся по пуговицам, — предложил Сеппель. — Все равно ведь не унюхаешь, в какую сторону он пошел.

— Хорошо бы унюхать! — сказал Касперль.

— Нам следует, не откладывая, отправиться в лес к господину Димпфельмозеру и привести Васьти — тогда ты просто удивишься, как быстро он выведет нас на след!

Чтобы добраться до леса, им пришлось бы бегом пересечь полгорода. У входа в полицейский участок господин Димпфельмозер оставил свой велосипед.

— Послушай! — сказал Касперль. — Эта штука здесь как по заказу — мы с ней сэкономим массу времени!

Велосипед был накрепко привязан к стойке.

Ну и что из этого! Для чего у Касперля перочинный ножик?

Чик-чик! И веревка была перерезана.

Теперь они помчались со скоростью ветра: Касперль в седле, Сеппель на багажнике.

— Осторожно, не свались!

Они несколько раз проехали лесную дорогу туда и обратно. Касперль до тех пор нажимал левой рукой на велосипедный звонок, пока у него не заболел большой палец, — и оба во все горло кричали:

— Господин Димпфельмозер! Господин Димпфельмозер! Где вы? Идите сюда!

Только слышал ли их господин Димпфельмозер?

От непрерывных криков они постепенно теряли голос, когда услыхали вдали собачий лай. «Гав-гав!» — раздавалось в лесу.

— Это, должно быть, Васьти!

Касперль сунул два пальца в рот и свистнул, а Сеппель прокричал:

— Васьти, сюда! Беги к нам!

Лай вскоре приблизился. Вот уже слышен стал хруст веток, вот что-то зашелестело в кустах на обочине дороги: Васьти пулей выскочил из з amp;рослей.

Перебирая лапами, он бросился на грудь Касперлю и Сеппелю — затем отскочил от них и жалобно заскулил.

— Да что с тобой? — спросил Касперль.

— Ва-ууу! — визжал Васьти. — Ва-ууу, ва-ууу-у! Он поджал хвост, отбежал на несколько шагов в сторону — в том направлении, откуда он появился. Затем повернулся, прибежал обратно и вновь разразился визгом.

Игра повторилась несколько раз.

Касперль и Сеппель никак не могли взять в толк, что это значило, пока им не бросилось в глаза нечто, на что они до сих пор не обращали внимания: собачий поводок!