Дар Монолита - Сергей Клочков

— И вы все равно продолжали работу, — я не спросил, а утвердительно кивнул. Прохоров не стал спорить.

— Конечно же мы продолжали работу. В любом случае за нас ее сделал бы кто-нибудь еще, если б мы вдруг отказались, мотивируя неэтичностью, жестокостью экспериментов и прочей чепухой. Уничтожить Монолит я не мог — даже бризантная взрывчатка не оставляла на нем следов, не говоря уже о том, чтобы повредить, атомной бомбы под рукой не оказалось, причем не факт, уважаемые, далеко не факт, что ядерный взрыв мог бы уничтожить эту странную штуковину. Да… должно быть, вы подумаете, что я уцепился за эту работу по причине научного любопытства или шанса обрести власть? И отчасти будете правы… конечно же это была удивительная возможность продвинуться в познании, так бестолково, бездарно загубленная. Ну и власть, конечно. Не потому, что к ней стремился — поверьте, это последнее, чего бы я хотел в своей жизни. Я просто не имел права бросить проект, не зная, кто придет мне на смену, и соответственно даже не предполагая, что сотворит с такой силой мой заместитель.

Координатор потянулся к пачке папирос, вытащил одну, помял мундштук.

— Я в общем-то и начал курить в то время… снова, после многолетнего перерыва, хотя, по идее, как никто другой должен был следить за своим здоровьем. Но без допинга, скажем так, работать уже не получалось. Вам приходилось… убивать человека усилием мысли? Да-да, вы лежите в капсуле, весь в проводах, присосках, вокруг вас теплый гель, темнота, абсолютная тишина… а потом — словно вспышка. Белый свет, и вот уже можно увидеть лабораторный бокс, в нем люди. Когда один, когда несколько… а ты можешь читать его мысли, незримо находясь рядом. Можешь приказать ему попрыгать на одной ноге, уснуть, разбить голову о стену. Или же усилием воли сжечь ему мозг, превратив человека в слюнявый овощ, остановить его сердце, заставить ослепнуть, оглохнуть, умереть от тоски. Зэков привозили в специальных автобусах, каждую неделю десятки людей… и в маленьких белых боксах одни из них, когда-то лютые звери, убийцы, превращались в послушных ягнят. Других можно было заставить забыть свое прошлое — я думаю, ты, Лунь, хорошо представляешь себе, что это такое. Третьих я мог превратить в преданных рабов-фанатиков, внушив через Монолит слепое поклонение хотя бы даже телеграфному столбу. Да, мы, десять ученых-операторов, научились пользоваться некоторыми возможностями Монолита, хотя и не понимали, как они, эти возможности, работают. Нас берегли… по каким-то причинам новые люди, погруженные в капсулу оператора, очень долго и трудно осваивали контакт с Монолитом, на приобретение навыков требовалось долгое время. А правительство, взявшее исследования под свой личный контроль, торопилось. Я думаю, вы уже поняли, для чего готовили нашу группу. Так что, когда поступил приказ взять под контроль правительства крупных капиталистических стран, для того чтобы ускорить наступление мирового коммунизма, я уже знал, что делать. Приказ был, понятное дело, выполнен, но не совсем так, как того хотелось вождям. Это оказалось намного проще, чем мы думали… конечно же нас контролировали. Тщательно, по несколько раз на дню, сканировали на благонадежность, преданность народу и партии, пытались вывести в отчеты и анализы каждую мысль, даже самую потаенную. Использовались такие препараты, под которыми просто невозможно лгать и которые зачастую на много недель отравляли организм, от них тошнило даже во сне. Но проверяющие не учли одну особенность… что наша группа, «О-сознание», давно и прочно подчинила их самих. Поэтому, когда ментальной атаке подверглись лидеры потенциально опасных стран, наше собственное правительство даже не почувствовало, что и в их собственных головах изменились некоторые приоритеты. Посему, друзья мои, не случилось Третьей мировой, которая, без сомнения, была бы ядерной. Опасные и вредные идеи вычищены из мозгов руководителей. Вместо так называемого духовного развития, высокой идеологии, принципов самоотверженности, героизма в общество влиты пусть тупые и простенькие, но очень живучие и на данный момент самые безопасные идейки потребления, космополитизма, личного комфорта, всего того, что с наименьшей вероятностью приведет к уничтожению человечества в последней войне. Общество потребления, к сожалению, оказалось единственно верным решением из всех возможных, к тому же достаточно живучим для того, чтобы не контролировать его постоянно. Наш замысел, как мы думали, удался… хуже того, я тогда всерьез считал, что Монолит всего лишь тысячекратно усиливает некоторые скрытые возможности человека. Все оказалось намного сложнее.

— Простите, профессор, но как-то это все выглядит… плохо. Неправильно. — Хип блеснула глазами, у стажера в нитку сжались губы. — Вы хоть представляете, во что превратилось это ваше… верное решение? Сколько людей существует ни для чего, просто пропивая свою собственную жизнь и отравляя ее другим, избивают домашних, садясь на иглу от беспросвета, тупея в этом вашем обществе до состояния скота? Неужели вы не понимали, что этого нельзя было делать? Это аморально. Отвратительно… нужно быть уродом, чтобы сотворить с нами такое.

Прохоров вздохнул, зажег папиросу и долго курил, молча глядя в одну точку, словно забыв о нашем присутствии. Но когда окурок отправился в большую стеклянную пепельницу, Координатор откашлялся и продолжил:

— Неужели ты думаешь, девочка, что все те штуки, о которых ты мне рассказала, не случились бы в так называемом идейном, духовном обществе? Нет… вовсе нет. Личная грязь человека никогда не зависела от идеологии, мало того, эту самую грязь легко подогнать под любую идею. Другой вопрос, чем грозит обществу наркотик идеи, приготовленный грамотным, хитрым и харизматичным вождем. А самое страшное в том, что вождь, руководствующийся идеей, а не личной выгодой, намного сильнее и страшнее любого ловкача, дорвавшегося к власти. Ловкачу не нужны десятки миллионов смертей — ему нужно только личное благополучие. А вождь, не моргнув, ради своих идеалов способен спалить человечество в ядерной войне. Мы даже не занимались изобретением какой-нибудь утопии — просто забрали у человечества почти всех вождей, и общество, которое мы пытались создать, возникло само. А по поводу морали, добра, справедливости… эти забавные штуки придумали люди, которые на самом деле стоят у власти. Это, если угодно, инструменты управления человеческими массами, не более… потому что существуют всего две действительно важные вещи, две настоящие добродетели — необходимость и целесообразность. Наша группа руководствовалась только ими. Мы просто не имели права поступать иначе.

Прохоров покачал головой, отвернулся к окну, какое-то время молчал, беззвучно шевеля губами, и я видел, как под его закрытыми веками быстро двигаются глазные яблоки. Короткий ступор продолжался недолго — Координатор словно очнулся, кивнул и вытащил из пачки очередную «беломорину».

— Я слишком много времени проводил в контакте с Монолитом. Наверное, больше, чем кто-либо другой. Потому я первый почувствовал… да-да, не узнал, как положено нормальному ученому, а именно почувствовал интуитивно, что объект семьдесят четыре не просто слепо выполняет наши мысленные приказы. Он жадно поглощал информацию, считывая ее отовсюду, откуда только можно. Конечно, человеческий разум, в котором хранится колоссальный объем данных, был, наверное, самым предпочтительным источником. И Монолит привлекал людей, распространял странный, если можно так сказать, призыв. А у жителей близлежащих сел, городков начинались необъяснимые припадки, случаи истерий, неврозов, тоски. При этом, и я хорошо это чувствовал, Монолит набирал силу. Потом впервые случилось это…