На ловца и зверь бежит - Марина Серова

Но, несмотря на этот показной лоск и изысканность гардероба, работники офиса, да и продавцы, во время его посещения магазинов часто отмечали про себя его неряшливость, например, когда его льняной пиджак и брюки были изрядно помяты, волосы всклокочены, а на заспанном лице виднелись следы неумеренного потребления горячительных напитков. Тогда бухгалтеры и продавцы перемигивались с плутовским весельем за его спиной, злорадно шепча друг другу на ухо едкие замечания по поводу внешнего вида и образа жизни своего шефа.

Кабинет Гарулина отвечал его представлениям о передовых западных тенденциях в искусстве одевать себя и окружающих. Настраивающая на строгий деловой лад обстановка тем не менее была оживлена разными авангардистскими штучками: треугольный журнальный столик со стеклянной столешницей, горбатая скошенная этажерка, сверкающий никелем змеевик настольной лампы, необычной формы тяжелая пепельница, цветные папки, пластмассовые кейсы, повторяющая форму китайского фонарика вазочка для карандашей.

Трижды ударив пальцами по телефонным кнопкам, Гарулин равнодушно произнес в трубку:

— Рита, пригласи, пожалуйста, Веру Степановну.

Надо отметить, что в условиях офиса равнодушие шефа прикрывалось вежливостью и относительной благожелательностью.

Гарулин покинул вертящееся кресло и, подойдя к окну, по-ильичовски заложил большой палец правой руки в пройму жилета. Встал на пятки, потом на носки, критическим взором окинул свои до блеска начищенные туфли и, удовлетворенно хмыкнув, повернулся к двери, золотистая ручка которой уже тихонько поворачивалась под запотевшей от волнения ладонью главбуха.

Легкое смущение всякий раз охватывало Веру Степановну, стоило ей предстать перед проницательным оком своего хозяина.

Не в силах преодолеть определенный социальный и женский стереотип в оценке роли начальника и собственной досадной полноты, Вера Степановна постоянно путала личное с общественным. Ей казалось, что недовольство ее работой, которое высказывал Гарулин при всяком удобном случае, имело своим источником не ее реальные прегрешения или недостаточное трудолюбие, а расплывчатые формы ее тела.

Гарулин действительно зачастую страдал отсутствием объективности, не говоря уже об откровенно ядовитых издевках и шуточках, которые он, пребывая в дурном настроении, щедро отпускал по адресу людей, от него зависящих. А что касается Веры Степановны — ее он явно недолюбливал. Требуя безоговорочного подчинения и даже самоунижения от своих подопечных, он почему-то всякий раз раздражался, когда сталкивался с прямыми проявлениями ее елейного раболепства.

Сев за стол и пригласив Веру Степановну занять один из модерновых стульев, стоявших напротив, он приготовился держать спич.

— Вера Степановна, вы, наверное, в курсе, что мы проводим спецификацию двух наших магазинов. В «Найсе» теперь будет женская одежда, а в «Шульмане» — мужская.

Не дав Вере Степановне словесно подтвердить ее осведомленность в данном вопросе, он не терпящим возражения тоном продолжал после робкого утвердительного кивка главбуха:

— Так вот, необходима полная инвентаризация, учет остатков. Залежавшийся товар нужно передать в качестве залога Сбербанку. Слава богу, у меня там свои люди есть, они пошли нам навстречу.

Он возвел очи горе, потом многозначительно посмотрел на притихшую женщину.

Она взглянула ему в лицо, но тут же стремительно опустила глаза.

— Ну так вот. — Аркадий Вадимович подпер щеку правой рукой, устало скосив глаза на карандаш, которым он лениво поигрывал левой. — Все это нужно сделать за две недели. Завтра пошлите по два бухгалтера в тот и другой магазины. Пусть произведут полную ревизию. Продавцы тоже будут задействованы. Я думаю, пары дней на учет хватит.

— Аркадий Вадимович, Эльвира и Света занимаются балансом, — слабо попробовала возразить Вера Степановна.

Необдуманность ее замечания тут же вылилась в резкий тон Гарулина:

— К черту ваш баланс! Вы с ним носитесь как курица с яйцом!

Неожиданно его блеклый, равнодушный взгляд приобрел животную свирепость. Он отбросил карандаш, с ненавистью и гневом крикнув в лицо бедному главбуху:

— Я вам сто раз говорил: сначала выслушайте, а потом лезьте со своими замечаниями. Дело важное, ваш баланс подождет. Два-три дня — срок небольшой. Все недостатки должны быть учтены самым строгим образом. Слышите меня?

— Да, Аркадий Вадимович. — Гневный, повелительный тон Гарулина уничтожил последние ростки сопротивления.

— Статистики дадут распечатку, сумму недостачи распределите по месяцам, пусть продавцы выплачивают, — отчеканил Гарулин.

— Но ведь недостачи может и не быть, — опасливо заметила главбух, по-прежнему боясь прямо посмотреть в лицо шефу.

— Вы когда-нибудь на практике с подобным сталкивались? Меня же все обворовывают, начиная с менеджеров, вас и кончая самой последней девкой из магазина.

Он метнул на Веру Степановну один из своих уничтожающих взглядов, нетерпеливо встал, прошелся по кабинету и, остановившись у этажерки, продолжил, отбросив всякую вежливость и переходя на мат:

— Делайте, бля!

— Аркадий Вадимович, — взмолилась раздавленная его неприкрытым отвращением и грубостью Вера Степановна, — весь коллектив, уж поверьте мне, постарается, все выполним.

— Ну почему же так получается?! Я ведь все с заведующими, с директорами обсудил, а вы не можете без антимоний! — голос Гарулина смягчился, он оставил роль разгневанного царя и перешел к роли милостивого государя.

Главное, считал он, вовремя показать подчиненным зубы.

— Самое позднее через три дня у меня должен быть акт об инвентаризации. Тряпки, образцы, манекены — все учесть, упаковать и — в офис. Ответственность ложится на вас. С коммерческим директором и менеджером по маркетингу я сам переговорю, а вас я больше не задерживаю.

И до того, как Вера Степановна успела дойти до двери, он поднял трубку и повелительно спросил:

— Рита, где там Пуговицын?

— Он уже здесь, Аркадий Вадимович. Пригласить?

— Сама знаешь, я его жду, — раздраженно буркнул Гарулин.

Через минуту в кабинет вошел менеджер по маркетингу. Василий Захарович был, что называется, мозгом компании. Сама его внешность как бы говорила о всесилии голого интеллекта, который рассматривает свое пребывание на земле в телесной оболочке как досадное недоразумение. Оболочка действительно отличалась ветхой неказистостью: Пуговицын был довольно высок, но тощ, ну натуральный гвоздь. Фирменная одежда от Шульмана висела на нем как на вешалке, над узлом галстука ходуном ходил огромный кадык, которому вторили желваки. На ничем не примечательном лице утвердилось дежурное выражение во все вникающего, все взвешивающего и все оценивающего интеллигента.

Гарулин иногда с присущим ему ехидным остроумием называл его инопланетянином.