История одной большой любви, или Бобруйский forever - Борис Шапиро-Тулин

Впрочем, уже минут через пять Лёдя вспомнил старый анекдот: синоптики не ошибаются, они просто путаются в датах. Внезапно поднявшийся ветер выкатил из-за горизонта лиловую, чудовищных размеров тучу, и стало ясно, какой сюжет вынашивал художник, чтобы наконец предъявить свою картину заинтригованным зрителям.

Бобруйчанам такая картина говорила о многом. В городе существовало поверье, что, если на следующий день после оглушительной жары погода портилась ровно в полдень, считай, что лето кончилось, толком даже и не начавшись. Как правило, дождь, дождавшись своего часа, вначале казался пустячным, так – капля за каплей, но потом он постепенно обретал силу, расходился не на шутку и лил уже дней сорок, напоминая разверзшиеся хляби, от которых библейский Ной в страхе спасал многочисленную живность. Разница была лишь в том, что в Библии это безобразие называлось потоп, а в Бобруйске почему-то называлось лето.

2

– Ты промок до ниточки, – сказала Подруга, когда Лёдя вбежал под козырек автобусной остановки, где они договорились о встрече. Каждый раз, глядя на нее, Лёдя удивлялся, как же быстро прошла она путь от Привлекательной Незнакомки до Прелестной Коллеги и, наконец, стала просто Подругой. В это слово он вкладывал гораздо больше интимного смысла, чем просто понятие «дружба».

– Да и ты не лучше. – Лёдя привычно прикоснулся губами к ее мокрой щеке, в глубине души проклиная себя за то, что так легкомысленно доверился синоптикам.

– Зонтик совершенно не спасает, – сказала она капризно.

– Как же ты теперь поедешь? – спросил он.

Подруга пожала плечами.

– Сначала тебе надо переодеться, – решил Лёдя, подсчитывая в уме, сколько времени займет поездка к ней домой.

Его Подруга жила, по бобруйским меркам, чертовски далеко. Район, где ее семья получила квартиру, назывался Даманский. Этот шедевр градостроительства представлял собой слегка упорядоченное сборище унылых пятиэтажек, которые начали строить во время конфликта с китайцами за маленький, никому не нужный остров. Коренным бобруйчанам, считавшим центром земного шара рынок на Социалистической улице, район Даманского казался не просто окраиной, а местом запредельным, стоящим на краю мира, за которым уже и сама жизнь если и была, то имела какие-то не поддающиеся воображению формы. Честно говоря, Лёдя тоже считал этот район чем-то вроде Тмутаракани, куда по вечерам лучше не забредать.

Впрочем, он не стал посвящать Подругу в эти грустные мысли. Тем более что проку от них не было никакого. Все равно придется теперь дождаться автобуса, трястись на нем до нелюбимого им Даманского, а потом, пересекая практически весь город, вернуться на вокзал. И не просто вернуться, а успеть на пригородный поезд, идущий до дачного поселка, что километрах в двадцати от Бобруйска, где в то лето жил сын Подруги. По самой оптимистичной прикидке получалось около трех часов, не меньше.

– Успею, – улыбнулась Подруга, словно прочитав его мысли.

3

В автобусе было тесно, влажно и душно. Их вначале отделили друг от друга, но потом Лёдя сумел протиснуться к ней поближе, и она положила голову ему на плечо.

– Подожду тебя здесь, – кивнул Лёдя в сторону кафе-мороженого, когда они вышли из автобуса.

– Нет, пойдем. – Его спутница потянула Лёдю за собой. – Я просушу твою одежду.

– А что, дома никого?

– Только Хранительница Очага. – Так она почему-то называла свою бабушку, с которой он несколько раз успел пообщаться по телефону.

– Но ведь… – попытался было возразить Лёдя.

– Она все знает, – улыбнулась Подруга.

Как только автобус отошел, ветер швырнул в них такой порцией дождя, словно специально готовил ее к этому моменту. Зонтик в руках у спутницы Лёди начал дергаться из стороны в сторону, пытаясь вырваться и улететь. Он перехватил его, но ветер изловчился и вывернул спицы наизнанку.

– Ну и пусть, – сказала она, – побежали.

Улицы превратились в сплошной поток. Машины с зажженными фарами медленно двигались вдоль кромки тротуара. Казалось, им было еще труднее, чем пешеходам.

4

– Ужасная погода, – проворчала Хранительница Очага, открывая дверь на настойчивые звонки. Лёдя ожидал увидеть сухонькую, сморщенную старушку, но перед ним стояла стройная высокая женщина с пышной гривой белых волос. В зубах у нее торчала папироса, а на груди болтались очки на длинной серебряной цепочке.

– Я не одна, – сказала Подруга, подталкивая Лёдю вперед.

– Вижу. – Хранительница поднесла очки к узкому орлиному носу и выпустила почти идеальное кольцо дыма. – В следующий раз, когда будете просить мою внучку к телефону, не меняйте голос, я думала, грузин какой-то звонит.

В коридоре с одежды натекла небольшая лужица.

– Тапочки наденьте, – приказала Хранительница и исчезла в глубине квартиры.

Лёдя достал из-под вешалки большие замшевые шлепанцы, но, сообразив, что они принадлежат мужу Подруги, оглянулся и задвинул их обратно. Ему сразу стало как-то очень неуютно.

– Иди скорее сюда, – позвали его из комнаты.

Подруга успела уже переодеться. На ней был легкий, почти прозрачный халатик, едва достававший до колен. Лёдя подошел к ней и попытался обнять. Но руки были как чужие, они не слушались.

5

– У нас в родне не жалуют моего мужа, – сказала Подруга, когда им удалось поймать такси и они ехали по направлению к вокзалу.

– А ты?

Вместо ответа она взяла его ладонь и нежно прошлась по ней кончиками пальцев.

– Ты ему раньше изменяла? – спросил Лёдя, прислушиваясь к движению ее руки.

– Только один раз, – сказала его спутница.

– И кто же это был?

– Танк, – засмеялась она. – Танк, который шел напролом. Мы встречались с ним два года.

– Ничего себе один раз. – Лёдя криво усмехнулся.

6

В вагоне пригородного поезда им удалось сесть. На скамейке напротив устроилась дородная дама с едва заметными усиками над верхней губой. Рядом с ней примостилась стройная девушка в длинном белом сарафане, на котором выделялись загоревшие до черноты руки. Лёдя мысленно окрестил ее – Юная Особа.

– В Сочи я потеряла листок с его адресом. Просто не знала, что делать, – сказала Юная Особа, продолжая прерванный разговор.

– Позвонила бы сюда, – посоветовала ее соседка.

– Ну да, до тебя пока дозвонишься. Я подошла к милиционеру на вокзале и спрашиваю, где живет Сандро Гунавия.

– Молодец, – сказала дама с усиками.

– А милиционер говорит, большой человек Сандро, откуда знаешь. И проводил до самого дома.

– Вот видишь. – Усики над губой одобрительно дернулись. – Ну а с погодой как там?