Улей - Дэлия Мор

— Понял, — кивнул разведчик, и тут включилась рация.

— Второй вызывает первого. Прием.

— Первый слушает, — ответил Тезон. — Прием.

— Командир, говорит сержант Тит. Васпы возвращаются, через час будут в заданном квадрате. Поспешите. Прием.

— Понял тебя, сержант. Выходим. Объявляю режим радиомолчания. Возвращаетесь в лагерь. Как понял меня? Прием.

— Вас понял, — ответил Тит, и рация замолчала.

Наша с Тезоном операция по внедрению начиналась прямо сейчас.

Мы шли на запад в самую непроглядную гущу медных стволов деревьев. Травы под ногами почти не осталось, одна голая, присыпанная ржавой хвоей и белым пеплом земля. Мне казалось, что я вдыхаю пепел, и он оседает у меня на языке медным привкусом. Или это я до крови прикусил губу, пытаясь не стонать от каждого шага? Мышцы болели нестерпимо. Еще полчаса такого марш-броска без передышки, и я упаду замертво. А Тезон ломился вперед, не оглядываясь. Отомстить мне решил за тренировку? Показать, насколько генеральский сынок бесполезен в реальных боевых условиях? Да понял я уже. Можно не бежать так, словно за нами гонятся.

— Тезон, — позвал я, чувствуя, что дыхание все-таки сбилось. — Тезон.

— Не ори, — дернулся он и остановился. — Рупор еще возьми, сообщить всем, что мы здесь. Специальной подготовки нет, но элементарные вещи должен знать. Мозги тебе на что? Какой я тебе Тезон? Я — васпа. Личный номер: «Три, Е, сто пятьдесят…».

— Я помню, — ответил я, но разведчика уже было не остановить. Он тупо срывал на мне злость за все свои ошибки и просчеты перед генералом.

— Легенду для чего учили? Чтобы перед патрулем ты назвал меня настоящим именем, и все полетело в бездну? Я давно понял, чего ты добиваешься своими ухмылочками, подколочками, смешочками. Бесит, что кто-то умнее и талантливее тебя? Что меня взяли в операцию за профессионализм, а тебя просто так? Посмотреть, как взрослые дяди работают. Поучиться. Так учись, я здесь при чем? Что я тебе плохого сделал? Я пять циклов по чужим планетам на брюхе ползал. Я в таких выгребных ямах был, какие тебе, чистенькому генеральскому сынку, даже не снились. Я заслужил свое повышение, ты понял? Заслужил! И ни одна нилотская задница не сломает мне карьеру!

Эхо от злых слов еще долго скакало между стволов деревьев, как мячик в детской игре, пока не растворилось в тишине. Тезон тяжело дышал и смотрел на меня блестящими от безумия глазами. Карьерист. Таких очень много в пятой армии. Семьи нет, личной жизни нет. Только служба и жгучее желание растолкать всех локтями по пути наверх. Чтобы не мешали. Как будто, если из армии исчезнут все нилоты, сыновья высших офицеров и друзья командиров, подниматься по карьерной лестнице станет проще. Да, конечно. И воздух вокруг чище. А то мы не достойны им дышать. Загрязняем армию своим присутствием.

— Выговорился? — тихо спросил я. — Полегчало?

Тезон промолчал, опустив голову. Стыдно стало? Или испугался, что ляпнул лишнего, и я пожалуюсь отцу? Все так думали. Поэтому в Училище у меня почти не было друзей.

— Нет, — ответил Тезон. — Легче еще долго не будет. Извини, я сорвался. Мы в одном отряде. Одно дело делаем. Так нельзя. Что ты хотел спросить?

— Дорогу. Мы не заблудились? Без спутникового навигатора идем.

— Нет, — повторил он и продолжил уже мягче: — В лесу невозможно заблудиться. Одинаковых деревьев нет, все разные. В каждом какая-то изюминка, отличительная черта. Я здесь уже проходил и многое запомнил. Вон «близнецы тройняшки», вон обгоревший пенек, корни пересекаются треугольником. Все нормально, мы правильно идем.

Он показывал рукой, а я замечал, наконец, то, что раньше пролетало мимо глаз. Еще бы нет. Я разнылся от боли, как девчонка, и не подумал, что дорогу стоит запомнить. Сам же подтвердил свою бесполезность.

— Хорошо. Что патрулю говорить?

— Ничего. Постарайся молчать. Спрашивать будут того, кто первый ответит. Главное для нас — попасть в Улей. А там ничего сложного. Делаем, что говорят, и как можно чаще смотрим по сторонам. Запоминаем. Ничего не записываем, ни с кем не откровенничаем. В идеале нужно взять живого языка, но, если не получится, то хотя бы выяснить, как устроен Улей изнутри. Это понятно?

— Да.

— Не дрейфь, лейтенант. Задание максимально стандартное. Мы справимся.

«Хотелось бы», — подумал я, а вслух повторил, расправив плечи:

— Да.

— Тогда идем. Отдохнул? Вперед.

Еще полчаса мы шли строго по графику и в строго заданном направлении. Я восхищался, как четко Публий отмерил дозу препарата. Моих сил хватило ровно до момента, когда с холма потянуло запахом гари и медовой сладости, как у сожженной деревни. Но здесь по карте пустынная местность. Откуда гарь?

Земля качнулась под ногами. Я едва удержался, чтобы не упасть. Разведчик тоже выдохся и, наконец, оглянулся на меня.

«Дарион» — прошептал он беззвучно, и земля содрогнулась еще раз. От деревьев отделились и поползли по земле черные тени. Запах сладости стал до того навязчивым, что меня затошнило. Небо качалось над головой. Светило померкло, а тени остались.

Их было четверо в горчичной форме. Длинные, худые фигуры, странно горбившиеся при ходьбе. Не живые, и не мертвые. От них пахло сладостью и тленом. А голоса звучали так, словно васпы набрали в рот земли.

— Кто … такие? — спросил тот, что стоял ближе к нам.

Сейчас вылезут наружу все недоработки легенды. Как назвать погибших бойцов? Рядовыми? Кадетами? Ни род войск, ни характер службы мы так и не определили. А ошибаться сейчас нельзя.

— Заблудились мы, — ответил Тезон, умело проигнорировав неудобный вопрос. Тьер, разведчик действительно знал, что делает.

— Командир … где?

— Погиб.

Васпа подошел к нему вплотную и принюхался. От нас воняло потом и болотной жижей, а чем нужно? Голову Тезон не поднимал. Смотрел вниз, на носки начищенных до блеска сапог патрульного. Мы в грязи по уши, а васпы, словно на построение вышли после команды «подъем».

— Мы сами едва ноги унесли… — продолжил разведчик, едва ворочая языком от усталости. — Вертолет… двигатели загорелись… не смогли посадить, рухнули на деревья…

Огромный, в половину лица Тезона, кулак с размаху врезался ему в переносицу.

— Четче докладывай.

— Пилот сообщил о неполадках в двигателе, — разведчик заговорил громче, шмыгнув окровавленным носом. — Командир пошел в кабину. Машину мотало, быстро теряли высоту. Затем удар, и нас выбросило в окна.

Еще один хлесткий удар, и к струйке крови из носа добавились капли на разбитой губе.

— Где «Слава Королеве, мы выжили»?

Тезон осторожно выдохнул и вытер кровь тыльной стороной ладони.