Улей - Дэлия Мор

Разгадка ударила в спину струей ледяной воды. Воздух вышибло из легких, я засипел, хватаясь руками за стены. Тело вмиг оледенело, а когда сержант перекрыл шланг, пришел жар и острая боль.

— Намыливаемся в темпе! — скомандовал васпа все тем же ровным и спокойным тоном.

Лишний раз подгонять меня не имело смысла. Я и так с остервенением растирал мышцы куском мыла, пытаясь хоть как-то уменьшить боль. Но сержант снова открыл шланг, и пытка возобновилась. Рядом сипел и отфыркивался от воды Тезон, разведчику тоже досталось. Полотенца нам не выдали. Мы так и стояли: голые, замерзшие, скрюченные от озноба. Клацали зубами и обтекали, пока васпа сворачивал шланг. Вместо полотенец он протянул нам черные очки на резиновой ленте. Я взял их замерзшими пальцами и с трудом натянул на голову. Если я правильно понял суть процедур, то сейчас будет антибактериальная обработка.

Роль камеры для дезинфекции выполняла тесная комната, залитая ровным фиолетовым светом. Сержант загнал туда нас с Тезоном и плотно закрыл дверь. Меня по-прежнему знобило, но хоть зубы не стучали. Разведчик вопросительно вскинул подбородок. Как мне тут? Лучше всех. Я в таком восторге, что подумываю сменить специализацию. Нет лучшей службы, чем разведка. Но настроение шутить пропадало с каждым мгновением. Я кивнул, что нормально и молчал дальше.

То, что в нашу легенду не поверили, совсем не удивляло. Но я ждал карантина, клетки, запросов на главную базу, чтобы разобраться. Разговора по душам с вежливым безопасником, в конце концов. Но сержант повел себя так, будто мы на войне, а я вернулся из глубокого тыла противника. Уже перевербованным, ага. И чтобы исключить вероятность шпионажа, меня решили допросить.

— Сюда, — коротко сказал сержант, открыв дверь.

Странное было помещение. С потолка свисали ремни, железные крюки, как в холодильнике для хранения мяса. Коровьих туш целиком. В одном углу стоял рабочий письменный стол, маленькая тумбочка. В другом жаровня с тлеющими углями. А в третьем, словно в насмешку над всем остальным, лоток с хирургическими инструментами. Добавить к интерьеру ведра с водой, швабру, куски железной арматуры и можно начинать сходить с ума.

Пыточная для хирурга с функцией завхоза? Кладовка для хранения того, что не пригодилось другим? Кто здесь служил? Что делал?

— Руки давай, — приказал сержант, снимая петлю ремня с потолочной балки.

И тут я понял. Все-все с самого начала и почти до конца. Васпам было лень возиться с долгими разговорами и перекрестными допросами. Они решили ускориться. Правильно. Быстрее, чем под пытками информацию никак не добыть.

Меня в жар бросило. Одеться сержант не разрешил, я стоял совершенно голый посреди ледяной допросной и потел. У мастеров пыток говорят все. Умирают молча только те, на кого не хватило терпения или времени. Сейчас меня начнут резать на куски, и я заговорю. Буду кричать, плакать от боли, вспомню маму и отца-генерала. Васпа не успокоится, пока не вытянет из меня все, вплоть до точных координат лагеря. Я их не помню. Но когда железный прут начнет перемешивать в моем животе кишки, координаты появятся.

— Я спрашиваю, ты отвечаешь, — заговорил сержант, связывая мои руки за спиной ремнем. Его свободный конец васпа перекинул через балку и намотал на ворот. — Если я тебе не верю или мне не нравятся твои ответы, я кручу ворот и твои руки поднимаются выше.

Я промолчал. Только опустил голову, чтобы было удобнее стоять. Мир надолго перевернулся перед глазами. Мы называли такую пытку «виской». Тело свободно висело на вывернутых в плечевых суставах руках. Да, это больно, но вытерпеть можно. Стало легче. Появилась надежда.

— Как ты попал в руки патруля из чужого Улья? — сержант монотонно пробубнил вопрос, несколько раз повернув ворот.

Я все еще стоял на ногах.

— Летел на вертолете. Пилот сообщил о неполадках в двигателе, — повторил я легенду слово в слово, как ее озвучил Тезон. — Командир пошел в кабину. Машину мотало, быстро теряли высоту. Затем был удар, и меня выбросило в окно. Слава Королеве, я выжил.

За последнюю фразу спасибо патрулю. Запомнил. А сержант снова прокрутил ворот. Еще два оборота и мои руки поднимутся вертикально.

— Бродил по лесу, — продолжил я. — Не знаю, как долго. Потом увидел патруль.

Все. Легенда закончилась. Я стиснул зубы, стараясь дышать носом. Еще и минуты не прошло, а тело горело от плеч и шеи до ладоней.

— Труп командира видел? Он действительно был мертв? — в бесстрастном тоне сержанта появились первые оттенки. Нажим на словах «труп» и «действительно».

— Командир мертв, — упрямо заявил я, и васпа дважды прокрутил ворот, поднимая меня над полом.

Суставы в запястьях перекрутились так, что почти выскочили. Локти громко хрустнули. Проклятье, я это слышал!

— Характер ран, степень повреждений?

Мне показалось, что сержант оживился. Речь ускорилась, стала громче. Остальные признаки я оценить не мог. Подбородком касался груди и сержанта не видел. Зацепился за детали? Плохо. Это место в легенде самое слабое.

— Командир мертв, — ответил я, не повышая голоса.

В ушах зазвенело, но хруст остался. Противный такой, навязчивый. Я еще не бредил, значит, хрустели плечевые суставы. Сержант повторил вопрос дважды, каждый раз поднимая меня выше. Скоро к статичному подвешиванию начнут добавляться встряски, и станет по-настоящему плохо. Но пока я отвечал, как робот в телефонной линии. Механически повторяя одни и те же слова.

— Почему не вернулся в свой Улей?

— Заблудился. Думал, что иду в свой Улей.

Примерно через полчаса плечевые суставы выскочат, и напряжение чуть-чуть ослабнет. Это я так себя утешал, да.

— Тебе, щенку, не положено думать, — медленно выцедил сквозь зубы сержант. — Куда делась карта?

— Не знаю, — я старался говорить четко. — У меня не было карты, у второго не было карты. Командир мертв.

Крик еще можно сдержать, а слезы скоро сами потекут, не спрашивая у меня разрешения. Главное, не кусать губы. Стоит только начать, и разорву зубами в мясо.

— Куда летели? — сержант снова заговорил медленно. Пусть это будет хороший признак!

— Не знаю. Командир не сказал.

Слишком много «не знаю», это должно раздражать. Но у меня просто нет правдоподобной информации. Нельзя отступать от легенды. Тезон будет говорить то же самое.

Движение ворота остановилось, и я слегка перевел дух, настраиваясь на долгую муку. Боковым зрением уловил, что сержант пошел к жаровне. Игры кончились, сейчас он возьмется за меня всерьез. Васпа ворошил раскаленные угли. Дул на них, чтобы разгорались ярче. Я слышал их тихое потрескивание, похожее на шепот. «Ты не выдержишь, Дарион. Зря стараешься. Кишка тонка. Отец не простит».

Тьер, в бездну! Катитесь все в бездну! Почему сержант медлил? Чего ждал?